Обратная сторона жизни - [23]

— Н-не н-на-до… — дрожащие слова пытались вырваться из спертого болью горла, а залитые слезами глаза просили пощады. — П-по-ж-ж-жалуй-с-с-с-с… — последнее слово, будто застряло, мальчишка заикался и дергался, а черт меланхолично шевелил щеками, изучающе поглядывая на мучающегося пленника.

— И куда же делась твоя хваленая храбрость? — саркастически вскинув вверх оранжевые глаза, палач задал вопрос трясущемуся юноше, все-таки, как и любой, наделенный властью работник, он пользовался этим для достижения собственных целей, например даже мести за нанесенную обиду. — Что там насчет наших самок, а?! Не хочешь поцеловать мне руку и извиниться?! — черт мерзко-смешливо впился в страдающие, с полопавшимися сосудами глаза парня, поднеся волосатую лапу к его губам.

— Ч-ч-т-т-о п-п-п-подум-м-м-мал, т-то и ск… И ск… И ск… сказал-л-л-л-л! — захлебнулся икотой Дима, с усилием отвернув голову набок от чертовой лапы и чем-то внутри, больше, чем человеческим, отвергнул возможность попросить прощения, выглядящую лобзанием мерзкой конечности мучителя. — Б-б-бе-й д-д-даль-ш-ш-ше! — он зажмурил истекающие слезами глаза, мечтая сжаться в комочек и спрятаться под невидимое одеяло.

«Что я такое говорю?! Почему я не могу нормально подлизаться, как все люди?! Один раз в жизни сказать: «Начальник! Ты прав!», — почему я так не сказал?! Отчего наоборот!?», — внутри него, уже жалеющего о сказанном, замелькали быстрые и трусливые мысли.

Ведь было УЖАСНО больно, нетерпимо, хотелось выть, кричать, стонать и кататься, лишь бы избавиться от раздробившего сустав инородного тела, но гвоздь продолжал торчать в изуродованном локте руки. Дима ясно и со страхом осознавал, что грядет следующий удар, после которого у него просто обязаны полопаться кровеносные сосуды в голове из-за нечеловеческого напряжения тела, живущего по своим правилам. Черт же в ответ на храбрые, заикающиеся слова промолчал, и зло прищурив блеснувшие безумием глаза, принял решение, сводящееся к сильнейшему размаху испачканным в крови молотком, продолжившимся ударом огромной силы по месту, где торчал гвоздь.

И вырвалось из локтя кипящее море огня, сжигающее тело и разум, превращая их в место, где не могут жить чувства… И наступила темнота… И стало хорошо, как никогда… Как в детстве, таком далеком и прекрасном…

«Детство… У всех чистое, беззаботное, полное тишины и благодати в душе… Когда ничто не тревожит и не надо думать, как жить дальше. Возможно у всех оно именно такое, но не у меня….», — Дима мрачно сплюнул под ноги, сидя на теплой скамейке, вкопанной на чистом предзакатном пляже.

Как он здесь оказался, не знал и даже не думал. Скорее всего, жил где-то рядом. Легкий бриз дул в озадаченное смыслом бытия лицо, а рядом, примерно в ста метрах, ласково шелестело ритмично находящее на берег море, дабы тут же убежать обратно. Хорошее место… Такое, где его никогда не найдут… Кто именно, Дмитрий не помнил, главное, что он все-таки убежал.

— Зачем плеваться в таком прекрасном месте, молодой человек? Соблюдали бы правила приличия, или хотя бы смотрели, что рядом другие люди находятся! — гневливо пробормотал сидящий рядом аккуратный старичок в белоснежном костюме с бежевыми ботинками, просматривающий газету, название которой было странно размазанным и не поддающимся прочтению.

Дмитрий постарался вглядеться внимательней, но старичок уже гневно свернул ее и уставился на парня ясными, совсем не старческими глазами.

— Чистое место, тихое, людей почти нет! Но именно Вам, юноша, приспичило принести сюда свои неотесанность и грубость! — ничего не сказав в ответ, Дима изучающее посмотрел на старика.

Дедуля взялся ниоткуда и подчеркнуто сказал «вы», причем с большой буквы… Сам юноша, как ему казалось, так давно здесь никого не встречал, что считал отсутствие людей нерушимой аксиомой.

— Стоит раз в несколько лет прийти на чистую лавочку, подышать морским воздухом, почитать прекрасную газету, да и просто полюбоваться на прекрасный закат, как появляется кто-то вроде тебя и плюет в естественные и дорогие для многих ценности! Ну! Что ты молчишь или дар речи потерял, оборванец?! — расшумевшийся старик встал и дернул ногой, дабы задравшаяся брючина съехала обратно на ботинок.

«Оборванец? Почему? Только что было «Вы»…», — Дмитрий оглядел себя и действительно…

Грязные, давно не видевшие мыльной воды джинсы, и затертая футболка, сальная, будто ее носили уже много лет. Проведя языком во рту, он обнаружил, что зубы давно не чищены и многие поражены кариесом.

«Давно я не занимался собою…», — пронеслась нелепая, даже вздорная мысль, очень непривычная. «И откуда взялся этот старик?», — ничего не понимающий парень уставился на сердито, но открыто смотрящего в ответ дедулю, сжимающего газету с неопределенным названием.

— А вы собственно кто? — произнес Дима тяжелыми, неповоротливыми губами.

У него создалось ощущение, что он давно ни с кем нормально не говорил.

— Какая разница, кто я! — ответил довольно заулыбавшийся старик, будто ожидавший подобного вопроса. — Важно то, что я частенько смотрю на тебя, сидящего в одиночестве и неустанно плюющего себе под ноги! Представь, что я твоя совесть, говорящая с тобой в виде человека!