Обратная сторона радуги - [23]

Я включила ноутбук и безо всякого энтузиазма принялась за работу. Наверное мой несчастный вид очень не понравился Кешет, потому что уронив со стола стакан, она прыгнула следом и сразу же жалобно замяукала – осколок вонзился в подушечку лапы.

– Бестолочь, – одной рукой я гладила Кешет, другой перебирала визитки, – как же ты ухитрилась. Так, А вот и ветеринар.

– Приемная доктора Любича, – ответил приятный женский голос.

Я положила трубку. Мне не хотелось обращаться к доктору Любичу, хотя он абсолютно ни в чем не виноват.

Миловидная девушка-ветеринар с шелко-графией кота и собаки на карманах белого халатика живо спросила:

– Как зовут эту прелесть?

– Кешет, – вздохнула я. Ну и денек, однако выдался.

– Радуга? Остроумно, – девушка с ловкостью обрабатывала ранку. – Ну, вот и все, следи за повязкой – может порвать зубами и разлизать рану.

– Спасибо! Сколько с меня?

Девушка подошла к столу, где стоял портрет мальчика лет четырех-пяти, наверное, сына, с таким же привлекательным, открытым лицом. Молодая мама скользнула по портрету нежным взглядом, и я поймала себя на том, что позавидовала ей.

С тяжелым сердцем я села за руль, и рука сама потянулась к мобильнику. Шломо безмолвствовал. «Может он просто потерял телефон…» – пронеслась спасительная мысль, но сразу же показалась невероятной глупостью. Я завела мотор, но и хайфские дороги уже не развеивали грусть, как раньше.

Продюсер Ариэль Шапиро был отличным профессионалом, способным спасти любую, даже самую плачевную ситуацию, и очень часто мы оставались на плаву только благодаря его неугасаемому энтузиазму и креативным решениям. Однако он всегда отличался крутым нравом, а сегодня просто превзошел сам себя.

Секретарша Ализа, учившаяся на дизайнера и постоянно мастерившая симпатичные безделушки из любого подручного материала, сидела за идеально чистым столом и растерянно хлопала глазами.

Арик бушевал.

– Почему запороли интервью с Тубулем, – набросился он вместо приветствия, – я за ним неделю по всей стране гонялся!

Ответ у меня был только один – недалекий, хотя и популярный модельер, бросая плотоядные взгляды на моё колено, три раза признавался в объектив в любви к жене, которую не пошатнули многочисленные красавицы, окружающие беднягу в силу профессии, а на четвертый – у меня появилось неудержимое желание съездить ему по физиономии, но признаваться в этом, конечно, не хотелось.

– Он не вписывается в формат программы, – угрюмо сказала я. – Интересным человеком его назвать сложно, обычный модельер и все, что в этом интересного.

– Он не обычный модельер, а участник нескольких международных показов. Ты что, разучилась брать интервью?

– Да он двух слов связать не может, – вступился Карим, – и кривляется при этом как Дон Кристобаль, замучаешься вырезать его ужимки.

– Уйди, Карим, – пуще прежнего возопил Арик. – Ты хороший оператор, но ты уйди.

– Хорошо, – железным голосом ответил Карим и так ударил дверью монтажного кабинета, что задрожал потолок.

Карим получил образование в Лондоне, но был настоящим джентльменом по воспитанию, а не по рождению, поэтому когда его, араба, унизили в присутствии женщины, он не стерпел.

– Так, Ариэль, не ори и слушай меня, – сказала я спокойно. – Я никогда не разучусь водить машину, вязать и играть на рояле, но при этом предпочитаю мощный двигатель, мериносовую шерсть и хорошо настроенный инструмент. Понимаешь, о чем я говорю?

– Какой инструмент, – удивленно пробормотал он. – Какая еще шерсть? Причем тут это все?

– Я говорю о том, что хоть и не жалуюсь на недостаток профессионализма, предпочитаю видеть героем программы по-настоящему незаурядного человека, а не самовлюбленного пижона. А сейчас я иду работать, а ты помирись с Каримом и никого больше не обижай. Договорились?

Пока я произносила эту тираду, Арик постепенно набирал обороты, самое время было уносить ноги.

День, начавшийся скверно, редко заканчивается хорошо. Наверное, это пресловутый закон Мерфи в действии. Я так и не перестала растерянно оглядываться в поисках Шломо, когда над головой сгущались тучи, хотя уже прекрасно понимала, что он не потерял мобильный телефон, он потерял интерес ко мне. Какая-то неведомая мне причина все – таки поставила его перед выбором, и я превратилась во врага его уютного мира, мысли о котором от себя гнала. Я была уверена, что стоит мне спуститься на первый этаж и позвонить из автомата, ничего не подозревающий Шломо возьмет трубку.

Была уверена, но почему-то отправилась проверять свою теорию…

Это была дорога на эшафот, на негнущихся ногах я дошла до лифта, достала шекелевую монетку и почувствовала, как дрожит рука.

Опустить монету в автомат… набрать номер… гудок… второй… и, наконец, его беззаботное «Хелло!»

Все! Я бросила трубку на рычаг. Вся эта пытка длилась не больше трех минут, но показалась вечностью. Что можно сказать человеку, который больше не рад тебя слышать? Что права в конечном итоге оказалась я? А зачем? К тому же права не была и я – я не отстояла своё право сказать “нет”, значит, поступила нечестно и непорядочно по отношению к себе, к Ирис Кауфман. Если такое вдруг возможно – обидеть себя самого. И как теперь с этим быть?