Обращение Апостола Муравьёва - [51]

Апостол оглядывал боксёров, как лев турье стадо. Любой бык из стада превосходит хищника в силе и скорости, но липкий, лишающий воли ужас замораживает мышцы, сковывает суставы.

Арсен Ашотович Габриелян в дальнем углу зала воодушевлял бой перворазрядника Коли Пахоменко, Колуна, с тенью. Финтил руками, вдетыми в лапы, чтобы вызвать ответные реакции ученика. Практикум был прост: боец должен защититься, не моргая на мелькающие перед глазами лапы. Колун не щадил сил, и Арсен Ашотович, нарастив темп, не уследил, что в привычном шуме образовалась прерывистость. Когда почувствовал, остановился и неспешно снял лапы. Подошёл к гостю. Вопросительно изогнул бровь. Лишь одну.

Очень давно, жизнь назад, брови армянского паренька безнадёжно срослись, раз и навсегда. За глаза ученики называли тренера созвучно фамилии – «Бровьян». К тому же, казалось, что наследственная мужская волосатость сконцентрировалась в нём одном. Супертяжеловес, мастер спорта международного класса, наглухо заросший чёрным войлоком, производил на свежий взгляд чувствительное впечатление. Но не сегодня. Взгляды Апостола и Габриеляна сошлись, и черты лица Арсена Ашотовича смягчились.

– Правильно смотришь… Как революционер…

Учитель понимал, что избавиться от гостя выйдет невежливо, непедагогично. И, подумав, предложил Апостолу побоксировать на ринге с любым, кого выберет. Несмотря на устрашающую внешность, Габриелян имел два высших образования и докторат по психологии. Он чувствовал, что парень согласится и выберет именно Колуна. Наиболее крупного и, оставалось добавить, наиболее техничного обладателя трёх важнейших для боксёра качеств – ума, реактивности и силы. Бокс – жёсткое единоборство, но не обмен ударами на авось – наоборот, игра, где победитель толковее мыслит, выбирая оптимальную тактику, навязывая сопернику свою волю.

Противники стали друг напротив друга. Арсен Ашотович, заметив робость Колуна, не стал тянуть время. Жестом пригласил зрителей поближе и разрешил:

– Бокс…

Не только поучить искателя приключений, но и укрепить боевые качества Колуна намеревался Габриелян. Ничто не закаляет волю так, как спарринг в присутствии зрителей.

Апостол улыбнулся, едва заметно, уголками рта. И сразу мощно обрушился на противника, чтобы с удара выбить из равновесия, прежде всего, морально. Как подобает уличному бойцу, бил резко, с увесистого размаха.

Колун стушевался, но не позволил себе спасовать. На улице он избежал бы драки с уличной знаменитостью, там не всегда бились честно. Получить лезвие в печень в тёмном переулке – вполне вероятный расклад. Но здесь, в родном бастионе… Поймав Апостола на небрежности, остановил прямым левым в голову. И, не дав очнуться, фирменным «Колуновским» крюком посадил противника на пол. Зрители зашлись в восторге.

Веселье оказалось случайным. Апостол в долю секунды оказался на ногах и бросился вперёд. Колун, встретил «быка» академической тройкой: корпус, голова, завершающий в челюсть. Марат снова хлебнул внизу пыли. Вокруг канатов разразился рёв. Но… запоздалый. Габриелян не успел сосчитать до двух, как Апостол обрушил на противника удары, способные покалечить. Для Колуна, как слону дробинка. В спаррингах он обожал драться с превосходящим соперником, изящно обращая его усилия против него самого.

Оставляя за собой инициативу, Марат не сообразил, что тратит энергию понапрасну. Колун запустил «македонский маятник», обкатывая встречные удары противника так, чтобы они шли вскользь. Апостол в бешенстве остановился. Колун беспечно фланировал по сторонам, приглашая в атаку. Дожидался, когда дилетант невольно обозначит направление удара.

Марат вновь обрушился на соперника, Колун принял его с дьявольской готовностью. Отступил на шаг, и когда Апостол резко бросился вперёд, скользнул навстречу, выбросив прямую правую в подбородок. Арсен Ашотович крякнул от удовольствия. Такой удар в сложении сил пробивает насквозь. Вышло, что Марат из-за необдуманной агрессии, наткнувшись на кулак, оказался в третий раз на полу. И снова тренер не досчитал до двух. Даже не успел пожалеть здорового, но глупого парня, вздумавшего драться с перворазрядником. Но далее всё пошло не так, как ожидал Габриелян. Упрямец, будучи снесён ещё несколько раз, неизменно оказывался на ногах. Лицо его распухло до неясности, видит ли он вообще. Корпус залоснился кровью. Но Апостол вставал мгновенно, как в начале схватки. Этого в тридцатилетней карьере тренеру видеть не доводилось.

«Брэк!» – стал Арсен Ашотович между бойцами. Оба держались на ногах. Но от Колуна ощутимо пованивало страхом. В то время как Апостол распространял замешанное на презрении к боли амбре победы. Вокруг стояла немота, будто ринг окружали высеченные из камня бюсты.

Марат стащил перчатки. Длинно и кроваво сплюнул. Зрелище мрачное, но его не жалели, боясь взглянуть. Напротив, жалели Колуна, словно того подвергли изуверской пытке.

Марат отправился домой. Его опасливо обходили прохожие. Лишь два милиционера решили отчитать за пересечение трассы в неположенном месте. Но он, не сказав ни слова, прошёл между ними. Оторопь взяла постовых, сковал взгляд из щелей всинь заплывшего лица… Они расступились, замерли вслед и, очнувшись, пошли от греха подальше – пить пиво.