Обожравшийся каннибал - [31]

Чаевые метрдотелям (приблизительно) 600

Общий итог 22 386,75 долл.

– Конечно, – сказал мистер Амато, вытирая лицо, – если прибавить стоимость двух оркестров, хора «Метрополитен», золотых зажигалок и пудрениц для каждого гостя, потребуется не менее тридцати тысяч, чтобы покрыть все расходы. И еще я забыл про цветы с Гавайских островов, сигары с Суматры, сигареты с инициалами мистера Муна на каждой и написанные вручную меню по пять долларов за штуку. О, тридцать тысяч, никак не меньше!

– И вы составили это меню, определили его стоимость уже в десять утра вчерашнего дня? – поинтересовался Джон.

Амато пожал плечами.

– Это моя работа. – Ему было приятно, что его меню произвело такое впечатление. – Но убедить мистера Муна утвердить его – это совсем другое дело.

– Вы никогда не собирались принять президента Соединенных Штатов Америки, мистер Амато? – спросил Джон. – Такая квалификация, такие цифры… – Он покачал головой. – Я восхищен вами!

– Дорогой Амато, а что такое «Луна пустыни»? – полюбопытствовала Элисон.

– Это торт ко дню рождения, но совершенно особенный, – пояснил явно польщенный менеджер по банкетам. – Ему будет придана форма яхты мистера Муна «Нарцисс». Сухой лед, спрятанный в середине торта, будет испускать что-то вроде дыма, идущего из трубы. Иллюминаторы будут светиться изнутри маленькими мигающими лампочками. Это, скажу вам, будет настоящее произведение искусства.

– И когда Великий Человек начнет разрезать его, – сказала Элисон с трепетом в голосе, – хор «Метрополитен-опера» запоет…

– «С днем рождения», – подхватил Амато. Мистер Кардоза бесшумно появился возле них.

– Да, в самом деле, с днем рождения, – сказал он приглушенным голосом. – Вас приглашают на аудиенцию, Амато.

– Что? – Менеджер по банкетам чуть не подпрыгнул на стуле.

– Вас хотят видеть. Требуют к себе. Прежде чем меню будет обнародовано, он хочет сделать какие-то поправки. А вы, мисс Барнуэлл, будьте так любезны сопровождать мистера Амато, чтобы выпить с ним коктейль перед ленчем. Он не хочет никаких публикаций, прежде чем не утвердит меню. Вперед, дети мои!

– Извините, Джон, – сказала Элисон.

* * *

Джон смотрел, как она и потеющий Амато шли к столику Муна. Это была интересная сценка для любопытствующей публики. Мун разыграл ее с элегантностью и обаянием. Он взял руку Элисон, несмотря на то что ей это не нравилось, поднес ее к губам, а потом провел девушку вокруг стола и посадил на стул, который тут же раздобыл мистер Кардоза.

А для Амато стула не нашлось. Он стоял, словно провинившийся школьник, и ждал, когда Мун обратится к нему. Но Мун совсем не спешил. Он находился в центре внимания, а Элисон была красивой девушкой. Но кругом были такие же внешне безразличные лица, какие Джон видел в баре «Трапеция» прошлым вечером. Люди даже виду не подавали, что с интересом наблюдают за Муном.

Это дало Джону возможность осторожно осмотреть зал в попытке отыскать того человека, который мог следить за ним, и отметить его реакцию на происходящее. Но насколько он мог понять, ни одна живая душа в гриль-баре не обращала ни малейшего внимания ни на кого, кроме Великого Человека.

Однако, прежде чем Мун обратился к доведенному до отчаяния Амато, случилось еще одно событие. У входа появилась Марго Стюарт и, преодолев с помощью официанта Кардозы красный заградительный канат, направилась прямо к столику Муна, не глядя ни влево, ни вправо. На ней было скромное черное платье, какие носят все деловые девушки. Джон видел ее только сбоку, но догадывался, что после вчерашнего вечера она должна чувствовать себя ужасно.

Подойдя к столу, Марго подала Муну лист бумаги. Тот посмотрел на нее так, будто один ее вид делал его больным. Можно было заметить, как его даже прохватила дрожь отвращения. Она помешала ему разыгрывать роль постаревшего, но галантного донжуана. Мун едва взглянул на бумагу, нетерпеливым жестом отпустил Марго и снова повернулся к Элисон.

Марго Стюарт пошла обратно другим путем – между столиками к боковому проходу – с таким расчетом, чтобы пройти мимо Джона. При этом она посмотрела на него так, будто он был просто деталью украшений на стене, и не подала никакого виду, что хоть раз видела его раньше. А может, просто ничего не помнила о вчерашнем вечере, подумал Джон. Марго Стюарт и на самом деле казалась невозмутимой, но когда наконец прошла мимо столика, за которым он сидел, на коленях Джона оказался маленький комочек смятой бумаги. Он быстро взглянул на столик Муна. Ни он, ни Элисон не обратили внимания на то, каким путем ушла Марго. Мун, очевидно, заказывал мистеру Кардозе коктейли. А Сторм воспользовался этим моментом, чтобы поухаживать за Элисон. Не выставляя записки напоказ, Джон развернул ее.

«Пожалуйста, могу я вас увидеть? Только не звоните в пентхаус.

М.С.».

Джон повернулся, чтобы посмотреть на вход. Марго Стюарт уже скрылась в толпе людей, стоящих за бархатным канатом.

А там, за средним столиком, Великий Человек наконец соизволил заметить мистера Амато. По тому, как кривились его губы, когда он говорил что-то менеджеру по банкетам, можно было догадаться, что там вовсю шла словесная порка. Лицо Амато из красного как свекла превратилось в пепельное. Трясущимися руками он подал Муну и Сторму по экземпляру меню. И в этот момент неизвестно откуда возник Пьер Шамбрэн, обходительный, улыбающийся, невозмутимый, и занял место рядом со своим менеджером по банкетам. И хотя они оба стояли прямо, казалось, что Амато прямо повис на Шамбрэне в поисках поддержки.