Оборотни в погонах - [22]

– Иди-ка ты в болото, козел чесоточный! – вслух сказал я. – Не фига вешать лапшу на уши! «Просто перережет горло». Ага! Держи карман шире! Старый хрен однозначно будет терзать меня минимум трое суток подряд! Откуда знаю? Ха! От верблюда! Люди твоего подельника Юсуфа патологически болтливы. По дороге сюда они, уж не знаю зачем, многое мне поведали! – Тут я подробно перечислил грядущие истязания, о которых узнал из подслушанного в машине разговора, а также не забыл особо упомянуть о кастрации мамедовского сынка посредством огородной лопаты: – Бедный Лечо уже не мужчина! – с притворной грустью добавил я в завершение. – Интересно, каковым будет после случившегося его положение в тейпе? Может, замуж выдадут?! Об этом они тоже говорили! Предположения разные строили!

Бородатое лицо Юсуфа Алиевича налилось темной дурной кровью. На ощеренных губах выступила пена. Лицо исказилось, глаза обезумели.

– Бац! – вскочив из-за стола, с размаху врезал он по морде одному из боевиков.

– Плюх! – схлопотал звонкую затрещину второй.

– Паршивые шакалы! – задыхаясь, прохрипел Мамедов. – Вы не воины, а вздорные, болтливые бабы! Языки отрезать вам под корень! Для начала! – Неуловимым, змеиным движением пожилой абрек извлек из ножен острый, как бритва, кинжал.

Оклеветанные боевики побелели как полотно, но даже не пробовали оправдаться. Наверное, знали – бесполезно! Разъяренный босс не станет их слушать… Полагаю, оба джигита и впрямь лишились бы языков (а может – еще чего-нибудь), но тут на помощь им подоспел подполковник Злобин.

– Погоди, Юсуф, не горячись, – примирительно молвил он. – Корсаков нарочно сталкивает вас лбами. Опытный, паршивец! Использует любую возможность досадить врагу!!! А его чрезмерная осведомленность на счет собственной судьбы объясняется просто – он часто, подолгу бывал в Ичкерии. Прошел от начала до конца первую войну в качестве бойца разведывательно-диверсионного подразделения. В период второй – много раз выполнял специальные задания ФСБ. И, разумеется, в совершенстве владеет вашей речью! По дороге сюда он очнулся гораздо раньше, нежели ожидалось, и, продолжая притворяться бесчувственным, внимательно слушал разговоры твоих людей!

– Вы общались по-чеченски? – продолжая сжимать в руке кинжал, хмуро спросил боевиков Мамедов.

– Да… Да!!! – вразнобой ответили те.

– А о Лечо сплетничали?!

– Нет!.. Русский нас подло оболгал!.. У-у-у, свинья!!!

Взгляд Юсуфа Алиевича немного прояснился. Кинжал медленно, неохотно скользнул обратно в ножны.

– Разденьте неверного догола и вздерните сперва на дыбу! – жестко скомандовал он реабилитированным подчиненным.

– Постой, постой! – снова вмешался Злобин. – Я не успел выяснить у пленного интересующие меня вещи!

– И не выяснишь! – по волчьи оскалился нохча. – Это крепкий орешек и не станет с тобой откровенничать! Может, потом, под пыткой…

– Станет! Куда денется! – дьявольски ухмыльнулся подполковник, демонстрируя присутствующим темную закупоренную ампулу. – Один укольчик пентонала натрия, и через две-три минуты наш герой будет с предельной откровенностью отвечать на любые заданные вопросы. А допрос с пристрастием не всегда дает желаемый результат. Данный способ эффективен лишь с морально слабыми людьми: нервными, плохо переносящими боль… Корсаков же к таковым не относится. У него железная воля и очень высокий болевой порог. (Я тут просмотрел с оказией его личное дело.) Короче – под пыткой он вряд ли расколется, а скорее даст заведомо ложную информацию. Из вредности!

Вскрыв ампулу и вынув из барсетки шприц, полковник начал аккуратно наполнять его густой, розоватой жидкостью.

– Твой препарат содержит в себе наркотики?! – сузив глаза, поинтересовался Мамедов.

– Угу, – механически кивнул Злобин, продолжая возиться со шприцом.

– Тэк-тэк-тэк, – протянул Юсуф Алиевич. – Тэк-тэк-тэк… – И вдруг заорал яростно: – Не смей вкалывать дурь моему кровнику! Наркотики притупляют боль, а у него и без того высокий болевой порог! Ты собираешься лишить меня радости законного возмездия?! Не смей, говорю, собака!!!

– Че-е-е-го-о-о?! – нехорошо прищурился подполковник. – Как ты меня обозвал? Ась?

– Собакой!!! Вонючим, шелудивым псом!!! – вновь вынимая кинжал из ножен ответил диким ором взбесившийся чеченец. – Думаешь, ты здесь главный, да?! Хочешь условия свои диктовать?!! Так знай, не получится! Гяур не может командовать правоверным мусульманином!!! Тебя с Кошаковым всего-навсего пользовали, как продажных девок! Не более! Витька-то не дурак: пашет и не рыпается. А ты, б…дь, возомнил о себе! Получай!!! – Мамедов метнул кинжал, целя Злобину в горло, но тот ловко уклонился и выдернул из-под пиджака пистолет с глушителем. Мамедовские боевики среагировали молниеносно и одновременно прицелились в подполковника. Не знаю, чем бы закончилось у них выяснение отношений, если бы в подземелье не появилась внезапно команда миротворцев – числом пять человек, в черных собровских масках, вооруженных новенькими «валами». Правда, действовали «миротворцы» весьма своеобразно: бесшумными, меткими выстрелами уложили наповал обоих боевиков, прострелили плечи Мамедову и Злобину, а невооруженного Кошакова огрели прикладом по лысине. Вся акция заняла максимум пять-шесть секунд.