Оборотни особого назначения - [48]

Не давая больше Гюрзе ни секунды ни на возражения, ни на что другое, я выскользнула из отнорка и со всех ног ринулась в сторону приближающейся погони. Мне надо было успеть выскочить из этого коридора и увести их в другой. Причем так, чтобы у преследователей мысли не возникло разделиться и искать вторую беглянку.

Я ухмыльнулась на бегу и поправила родную сковородку, все это время провисевшую на спине под туникой в самодельной веревочной сбруе. Злой азарт внезапно перекрыл даже страх. Интуиция вместе со здравым смыслом подсказывали — уводить погоню и драться надо в человеческом теле, зверя убьют сразу, не разбираясь, а я вовсе не хочу умирать. Хренушки! Я должна вывернуться и вывести своих из этого сраного улья!

В том, что меня, если поймают человеком — не убьют, я уверена. Им нужна оборотница в караване, а Гюрза по-любому тю-тю. Я знаю, она справится и сделает все, как надо. Она меня не подведет. А если получится и отвлечь погоню и оторваться… но на это мало надежды.

Ничего, я и человеком — не самая легкая добыча, в чем и убедился первый же радостно заоравший козел с копьем, вылетевший из-за угла мне навстречу. Его торжество мгновенно захлебнулось в глухим, но хлестком ударе чугуна. Один-ноль, падлы!

Все же преследователей на этот раз было слишком много. И они все время норовили расползтись по коридорам, норовя ненароком наткнуться на тот, в котором я оставила Гюрзу, и я не рисковала отрываться от погони по-настоящему, как птица с раненым крылом, уводила ее за собой дальше и дальше от опасного места. Слишком ретивых приходилось тормозить об чугун, но мне уже дважды попало копьем, и кровь из распоротого бока вовсю капала на пол. Теперь захочешь — не спрячешься… да и похрен!

Я позволила себя поймать через добрые полчаса беготни, драк и воплей. Ну как позволила… вовремя убрала сковородку обратно за спину, когда потная толпа озверевших мужиков все же зажала меня в тупике. Ой, блин!

Хорошо нас в детдоме в общих драках малышни живо научили группироваться и закрывать все важное, когда валят на пол и пинают толпой. Кто не научился — тот не выжил. А я выжила… в очередной раз.

— Стоять! — рявкнул на весь тупик громовой голос Марука. — Охренели в край?! На дно захотелось………….!!!!! — и тут он вылил на моих пинателей такой ушат отборных матов, что я даже расквашенным носом шмыгать перестала, заслушалась.

— Мозгового червя вам в пустые черепа, выброски пьяного сервонога! Товар портить?! Девку поднять! Бережно! — гаркнул он напоследок, и меня действительно довольно аккуратно подняли с пола, отряхнули (встряхнули за шиворот так, что зубы клацнули) и, заломив руки за спину, поставили прямо перед Маруком.

— Так-так-так, — немного насмешливо протянул он, всматриваясь в мою относительно небитую личность. Ну дык… говорю ж — закрываться надо уметь, даже когда прицельно пинают в лицо. А нос расквашенный — это мелочь. Не сломали же. И челюсть цела. И глаза на месте. Фигня, а не пиналовка. — Так-так-так… какая неожиданная встреча!

— Хозяин вас уделает, мрази! — выдвинутую челюсть с нарисованным на ней выражением тупой преданности я репетировала добросовестно и долго. Меня же с течкой похитили? С течкой. Вот и пусть считают, что поимели не просто так, а уже «привязали». Ну вдруг прокатит?!

— Вторая где? — Марук смотрел непонятно, то ли насмешливо, то ли недоверчиво.

— Ха! Хозяин забрал! — нагло заявила я, глядя ему при этом в глаза. Вызывающе и… вызывающе. — Не видать вам оборотницы для обмена! В дерьмо ваш клан!

— Дура, — как-то задумчиво констатировал Дрессировщик. — В яму ее, и охрану выставить, ленивые выкидыши слизней. Караван уйдет этой ночью. С оборотницей! — и ухмыльнулся мне в лицо.

Оказалось, что в процессе погони мы довольно далеко ускакали от зала с клетками. Так что топать с заломленными руками, поминутно получая злые тычки в спину исподтишка, пришлось довольно долго. Я даже обрадовалась, когда мы дошли и меня с матюками скинули в давешний зиндан, прямо на головы тупо и покорно сидящих там рабов.

Люк захлопнули, заперли не на задвижку, а на огромный амбарный замок, возле которого поставили двух караульных с копьями и злыми поджопниками — мол, не сметь спать на посту!

Оказалось, что тут давно усмирили бунт, никакого массового побега не вышло, все клетки как были полны, так и остались. Но мне было пофиг — я пыталась как-то перевязать оторванной от подола полосой дерюги глубокий порез на ребрах, одновременно зло отпинываясь от назойливо лезущих поближе рабов.

С медициной я не успела — только примерилась, как закрепить повязку, вернулся Марук. И не один. А с этим их… кьяром.

— Я научу тебя покорности, девка, — заявил он на весь зал, мне даже показалось — слишком громко, как будто нарочно. Но тут вдруг стало не до анализа его мотивов.

Этот козлина что-то подкрутил в своем артефакте, потому что насильственный оборот снова стал дико болезненным, а еще очень… очень… очень медленным!

Этот скот будто издевался, водил зримо возникшим лучом артефакта по моему бьющемуся и орущему телу сверху вниз и обратно, провоцируя волны изменений. Причем не полных, а словно застывших где-то на полуобороте, на стадии жуткого урода, человеко-зверя.