Оборотни и вампиры - [25]

По словам Балтазара Беккера (Bekker), выходит, что вампиры — порождение самого Адама, который в течение ста тридцати лет резвился тут и там с суккубами, призраками и тенями («Очарованный мир», т. I). Не заходя так далеко, позволим себе заметить, что в Библии часто упоминаются вредоносные существа, которых всякий должен остерегаться. Моисей запрещает вопрошать мертвых и обращаться к некромантам (Второзаконие, XVIII, II); Товит (IV) не велит прикасаться ни к пище, ни к питью умерших праведных. Обращение Саула к Аэндорс-кой волшебнице (1 кн. Царств, XXVIII, 12—14) служит явным доказательством того, что евреи верили в способность духов являться живым. Впрочем, их веру разделяли и соседние народы. В ассирийском пантеоне были демоны, проходившие сквозь стены, сосавшие кровь из жил, рывшиеся во внутренностях, и ненасытная похотливая Лилиту, правившая Едомом и уничтоженная Всевышним:

И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками,

и пешие будут перекликаться один с другим;

там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой».

(Исайя, XXXIV, 14)

Греки также вызывали тени Аида, жадные, если верить Гомеру, до струящейся жертвенной крови. Цирцея советует Улиссу, тревожащемуся о будущем, наполнить кровью до краев вырытую для этой цели яму:

... Три соверши возлияния мертвым, всех вместе призвав их:

Первое смесью медвяной, другое вином благовонным,

Третье водою и, все пересыпав мукою ячменной,

Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших:

В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву Им принести и в зажженный костер драгоценностей много Бросить, Тирезия ж более прочих уважить, особо Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.

После (когда обещание дашь многославным умершим) ;

Черную овцу и черного с нею барана — к .

Эреву Их обратив головою, а сам обратясь к Океану — ;

В жертву теням принеси; и к тебе тут

немедля великой Придут толпою отшедшие душам умерших; тогда ты Спутникам дай повеленье, содравши с овцы и с барана,

Острой зарезанных медью, лежащей в крови перед вами,

Кожу их бросить немедля в огонь и призвать громогласно Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону;

Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямою

Сев, запрещай приближаться безжизненным теням усопших К крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тирезий.

Скоро и сам он, представ пред тобой, повелитель народов,

Скажет тебе, где дорога, и долог ли путь, и успешно ль

Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься.

(«Одиссея», X, 518—540. Перевод В.А. Жуковского)

Эллины боялись как самой страшной кары — той, что постигла Полиника, — остаться без погребения, не быть похороненными руками родных или друзей; никогда не узнать окончательного упокоения, которое могло им дать лишь обращение в пепел. Разве Аристей,

Возможно, здесь ошибка: Аристей — сын Аполлона, научивший людей разводить пчел. Но точно установить, кого мог иметь в виду автор, практически невозможно

— похожие имена носили многие известные и малоизвестные греческие философы.

— Прим. пер.

Платон и Демокрит (с чьими взглядами соглашались Ориген и святой Григорий Нисский) не утверждали, будто души могут пребывать рядом с лишенными погребения мертвыми? Этих несчастных скиталиц привлекал запах крови, и искусные волшебники умели заставлять их предсказывать будущее или открывать тайны кладов. «Так колдуны используют это представление, применяя свое искусство, — пишет Порфирий. — Среди них нет ни одного, кто не умел бы вызывать эти души и силой вынуждать их являться, либо прибегая к воздействию на останки покинутого ими тела, либо призывая их в испарениях пролитой крови» («О жертвоприношениях», гл. II Истинного Культа). Этим страхом перед загробными муками и перед разоблачением тайн объясняется, почему жители Крита вбивали гвозди в головы некоторых трупов (Павсаний) и почему враги Гермотима Клазоменского непременно хотели сжечь его тело. Они считали, что таким образом избавят своих современников от неприятных откровений призрака... Римляне, которых и без того позорили из-за глупых суеверий, подхватили и развили еще и поверья завоеванных народов. Среди прочего, закон Jus Pontificum под страхом смертной казни предписывал засыпать землей или покрывать камнями оставшиеся без погребения тела. От частых нашествий духов не были избавлены даже императоры, поскольку Светоний уверяет, что вскоре после убийства Калигулы на Палати-не появились привидения. Что касается Юлиана Отступника, о нем рассказывали, будто он поддерживал отношения с умершими, и в его дворце были найдены груды костей, красноречиво свидетельствовавшие о его танатофилии. Вавилонскую Лилиту и древнееврейскую Лилит римляне превратили в Ламию, вампира и некрофа-га, царицу суккубов, которая при лунном свете пожирает зародышей и пугает младенцев:

И не старайся, чтоб мы любому поверили вздору,

И не тащи живых малышей из прожорливых Ламий.

(Гораций. «Наука поэзии», 340).

Сладострастно извивающиеся змееподобные ламии, которых влекли бесчестье и смерть и которым народная фантазия пририсовала лошадиные ноги и драконьи глаза, завлекали мужчин, с тем чтобы их пожирать. Гораций, Овидий и Лукиллий насмехались над этими химерическими чудовищами, но колдуньи веками не переставали призывать на помощь Бомбо, их покровительницу и зловещую