Оборотни - [8]

— Сны причиняют тебе боль, — сказало оно. — Похорони их, Боллард, и боль пройдет. — Впервые за это время Боллард услышал приказ.

Боллард всхлипывал, как ребенок; лицо не отводило от него пристального взгляда, и Болларду было очень стыдно. Он отвернулся, чтобы строгий учитель не видел его слез.

— Верь нам, — сказал другой голос. — Мы твои друзья.

Он не верил их красивым словам. Они причиняли ему боль, от которой сами же обещали его избавить; это был их кнут, которым они хлестали бы его, если бы сны вернулись.

— Мы хотим тебе помочь, — сказал один из них.

— Нет… — пробормотал он, — нет, черт вас побери… я не… я не верю…

Комната исчезла, и он вновь оказался в своей спальне, где стоял, цепляясь за стену, словно альпинист за выступ на скале. Торопясь, пока к нему вновь не начали приставать с разговорами и пока вновь не начались боли, Боллард ощупью пробрался в ванную, где включил душ. Слепо шаря перед собой руками, он сначала страшно испугался, что не сможет найти краны, и тут на него хлынула вода. Она была жутко холодной, но Боллард подставил под струю голову, в которой грохотали двигатели, пытаясь расколоть ее пополам. Ледяная вода потекла по его спине, но он не отодвинулся от холодных струй, и постепенно рев вертолетов начал стихать. Боллард стоял, не двигаясь, и трясся от холода, но не ушел, пока не наступила полная тишина; тогда он сел на край ванны, вытирая полотенцем лицо, шею и тело, и наконец, когда ноги смогли его держать, вернулся в спальню.

Он повалился на те же самые смятые простыни и лег в той же позе, в какой спал всегда; и все же что-то явно изменилось. Он не понимал, что с ним произошло и как он изменился, но все оставшиеся до рассвета часы Боллард пролежал, не смыкая глаз, и думал, пытаясь разгадать эту загадку, а незадолго до рассвета он вспомнил слова, которые произнес в бреду. Простые слова, но — о! — какая в них была сила!

«Я не верю»… — сказал он тогда; и те, кто отдавал ему приказы, дрогнули.

Около полудня Боллард пришел в маленький книжный магазинчик одной фирмы, занимающейся экспортом книг. Там работал Саклинг; магазинчик был его прикрытием. Несмотря на бессонную ночь, Боллард чувствовал себя прекрасно, а потому, с легкостью очаровав персонал магазинчика, быстро прошел в маленький кабинет Саклинга, пока никто не успел доложить о его приходе. Увидев, кто к нему пришел, Саклинг вскочил из-за стола как ужаленный.

— Доброе утро, — сказал Боллард. — Я думаю, нам нужно поговорить.

Взгляд Саклинга метнулся к двери, которую Боллард оставил приоткрытой.

— Извините, я не заметил, что у вас сквозняк, — сказал Боллард и мягко прикрыл дверь. — Я хочу видеть Криппса, — сказал он.

Стол Саклинга был завален бесчисленными книгами и рукописями.

— Ты что, с ума сошел, явился сюда среди бела дня!

— Ты можешь сказать, что я друг семьи, — предложил Боллард.

— Вот уж не думал, что ты способен на такой идиотский поступок.

— Скажи, где Криппс, и я уйду.

Саклинг его не слушал.

— Да ты понимаешь, что я два года потратил, чтобы войти к этим людям в доверие? — сказал он. Боллард засмеялся. — Слушай, я напишу на тебя рапорт, черт тебя возьми!

— Пиши, — ответил Боллард и взял в руки один из фолиантов. — А пока скажи: где Криппс?

Саклинг, очевидно решив, что перед ним безумец, попытался взять себя в руки.

— Ладно, — сказал он, — я свяжу тебя кое с кем; подожди, тебе скоро позвонят и отвезут к Криппсу.

— Не пойдет, — ответил Боллард и, быстро подойдя к Саклингу, схватил его за лацканы пиджака.

За десять лет службы он провел с Саклингом не более трех часов, но и этого ему оказалось достаточно, чтобы все это время испытывать желание сделать то, что он делал в данный момент. Оттолкнув руки Саклинга, Боллард прижал его к стене. Саклинг задел ногой стопку книг, и те посыпались на пол.

— Попробуем еще раз, — сказал Боллард, — давай, старина.

— Убери лапы, — в ярости прошипел Саклинг, еще более разозлившись оттого, что кто-то посмел к нему прикоснуться.

— Повторяю, — сказал Боллард, — мне нужен Криппс.

— За такие штуки тебя вызовут на ковер, можешь быть уверен. Тебя вышвырнут из разведки!

Боллард заглянул в красное от злости лицо и улыбнулся.

— Меня все равно вышвырнут, и без тебя. Люди погибли, помнишь? Лондону нужен жертвенный агнец; похоже, им стану я. — У Саклинга вытянулось лицо. — Так что терять мне уже нечего, верно? — Саклинг промолчал. Боллард крепче сжал лацканы его пиджака. — Верно?

Мужество оставило Саклинга.

— Криппс мертв, — сказал он.

Боллард не ослабил хватку.

— То же самое ты говорил насчет Оделла, — заметил он. При упоминании этого имени у Саклинга расширились глаза. — А я видел его не далее как прошлой ночью, — сказал Боллард, — за городом.

— Ты видел Оделла?

— О да.

Упоминание о мертвеце вызвало в памяти Болларда ту жуткую сцену в переулке. Трупный запах; рыдания юноши. И тогда Боллард подумал, что, наверное, существует какая-то иная вера, помимо той, которую когда-то исповедовало существо внутри него. Эта вера требует ярости и крови, ее догмы — это сны. И как же тогда лучше всего ему обратиться в эту веру, как не выкупавшись в крови врага?

Где-то в самом отдаленном уголке мозга Боллард услышал рев вертолетов, однако теперь он не позволит им взлететь. Теперь он стал сильным; его голова, его руки наполнены силой. Когда он поднес пальцы к глазам Саклинга, начала сочиться кровь. Из-под кожи на черепе Саклинга внезапно проступило чье-то лицо; сорвав с него кожу, Боллард увидел его сущность.