Оборотень в погонах - [18]

В зал, оживленно галдя, вломилась кучка – человек семь – «новорусских». Когда они начали рассаживаться всего лишь за два столика от меня, я непроизвольно поморщился. Ну, что, блин, тише разговаривать никак нельзя?! Хозяева жизни, блин!

Я неожиданно вспомнил как мы – пятнадцать рыл свежеиспеченных егерей-дембелей – завалились всей толпой в «Регалию», тут же переименованной по такому случаю в «Рыгалию». Зачем я туда пошел – сам не знаю. После Черного Ущелья прошло всего несколько месяцев и внешний мир я все еще воспринимал… ограниченно.

Вскоре выяснилось, что тот ресторан уже облюбовали местные, тогда еще начинающие коммерсанты. Мы-то еще не представляли всего размаха перемен на Стройке за последние два года и наша реакция на них была однозначной – мы там, за речкой, за вас, сук, кровь проливали, а вы тут… А мы вас туда не посылали, но вот сейчас пошлем… Ресторан мы разгромили качественно. Не зря учили. Была бы взрывчатка – мы бы и здание напоследок рванули.

Воины-миссионеры!

Мы привыкли, что там, за речкой, куда мы несли Святое Слово на винтовочных штыках, пуля в лицо, нож из-за угла и рассчитывать можно только на такого же, как ты сам. И мы верили… нас хорошо воспитали и мы верили…по крайней мере, вначале. А через полгода те, кто выжил… просто выполняли свою работу, честный ратный труд. Спасибо, хоть это нам оставили – чистую совесть.

Но видит Бог, мы не ждали, что на родине нам станут плевать… хорошо, если в спину. Нас всех предали! Кого-то меньше, кого-то больше. Собственная страна!

– Простите-с.

– А? – Я очнулся и удивленно уставился на сверкающий круг у себя в руке.

– Сорри. – виновато сказал я, кладя нож на место. – Я немного… задумался.

– Ваш заказ-с.

По крайней мере, выглядело то, что я так неосторожно заказал, вполне аппетитно. А на вкус… Я осторожно попробовал отщипнуть с краю кусочек.

От блюда – уже наполовину опустошенного – меня оторвал какой-то неприятный тренькающий звук. Это был не дикий акын, как я сперва подумал, а всего-навсего юный менестрель в эльфийской курточке новомодного ядовито-зеленого цвета, настраивающий свою эолу.

К моему немалому облегчению, вскоре к нему присоединились барабанщик – полугном, если судить по росту и полугоблин, если судить по внешности – однако, услышав пробную дробь, я решил, что дело он знает туго, и бард – парень средних лет, с характерным хвостом за правым ухом.

Я, было, решил, что он и будет петь, но время шло, а корме треньканья, позвякивания, бдин-ннов, бумов и прочих деловых звуков с эстрады не доносилось. Похоже, музыканты ждали еще кого-то.

И дождались. Через зал стремительно пронеслась никто иная, как моя давешняя знакомая, стремительно вскочила на помост и бросив на ходу что-то вроде, «извините, ребята, задержалась,» подошла к краю. Почти сразу же за ее спиной вспыхнуло неяркое сияние, а в остальном зале стало чуть темнее.

М-да! От такого сюрприза я едва не выронил вилку вместе с нанизанным на нее кусочком заморской вкусности.

Ай да девица Валевич, вероисповедания истинного, роду, вне сомнения человеческого – без всяких там накладных кончиков ушей, хотя глаза все-таки чуть подведены.

Зато вот платье на ней было… я бы сказал, вызывающее. Короткое – чуть ли не до колен – черное, только у самой шеи ярко белела полоска воротничка. Ладно, хоть без этого… как бишь его… декольте. Зато руки почти все на виду.

Нет, я, конечно, все понимаю, и, вообще-то, даже приветствую… В конце концов, в двадцатые одевались и похлеще – пока не выяснили, что для фиговых листочков расейский климат, мягко говоря не тот. Но я-то рос в восьмидесятых, когда разве что паранджу не ввели, и то исключительно по идеологическим соображениям.

– Добрый вечер, господа, – проговорила девушка. Голос у нее оказался очень звонкий и… чистый. А то я уж было начал опасаться, что она, как некоторые свежезапалившиеся звездочки, пытается скомпенсировать недостаток таланта недостатком одежды.

– Я спою вам сегодня несколько песен. И первая из них – «Весна».

Эту песню я уже слышал – она несколько раз мелькала в эфирнике. Незатейливая и совершенно незапоминающаяся мелодия. Но исполняла ее девица Марина хорошо. С чувством.

Пожалуй, решил я, рассеяно вертя в руках бокал, прикинуться восхищенным до глубины души поклонником особого труда не составит. Попробовать пригласить ее к столику и попытаться найти ее… гримерку, что ли. Должна же она где-то переодеваться в это… безобразие.

По-моему, это была третья по счет песня… или четвертая? Неважно!

– А сейчас песня для тех, – девушка на миг задумалась, – кто в далекой стране сумел сохранить веру, любовь и надежду. “Афганская сказка”:

Пробелило курганы поземкою рано

Вечерами одной не гуляется, Таня.

В сентябре проводила на службу Ивана

А служить ему выпало в Афганистане.

На миг мне почудилось, что я уже слышал где-то эту песню – так знакома была мелодия. Или просто близка.

Я отчетливо увидел в призрачном свете колдовского зрения берег безымянной горной реки, темную груду сбитого транспортного ковра – магозащита не сумела уберечь его от «эрликона» – и бесчисленные белые квадратики уплывающих вниз по теченью солдатских писем.