Оборотень - [12]

— Джон!

Он поискал источник голоса. Словно лазер, он осветил его сознание. Это было на полу в доме Мартина. Воздух вокруг него был теплым и сырым. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. С каждым вздохом туман таял. Пчелы улетели, и муравьи погрузились в спячку.

Надолго ли?

Он хотел сесть, но мягкие руки удержали его.

— Отдохни здесь пока, — это был голос Мартина.

— Что, черт возьми, с тобой случилось?

Что случилось? Он не знал. Ничего похожего с ним никогда не случалось. Его мысли были все еще спутаны.

«Ты скажи мне, что случилось, приятель, потому что я уверен, что один черт это знает», — такие мысли промелькнули в его голове.

— Ты вел себя очень странно, — услышал он Мартина. — Твои глаза были широко открыты, но ты был словно в трансе. Ты держался за голову и двигал руками, как будто хотел что-то стряхнуть с волос и лица.

Это были глаза. Что-то в них знакомое. Шен? Сначала сон, теперь — это. Скажи мне, Мартин, скажи мне, что случилось и что с твоим сыном Шеном.

— Ты в порядке, дружище?

Он поднялся. Теперь ему не препятствовали. Он стряхнул с одежды несколько воображаемых пылинок и расправил складки.

— Я не знаю, Марти, но, как мне кажется, это накапливалось годами и не могло так обостриться в последние сутки.

Он сел на диван, растянувшись на мягких подушках.

— Я много работал в последнее время. Мне кажется, что это таким путем мой организм говорит мне, что пора отдохнуть.

Энни пришла из кухни со стаканом воды и таблеткой аспирина. Он взял их и проглотил таблетку, запив водой. Немного хорошего аспирина пошло на пользу.

— Теперь тебе лучше? — спросила Энни, с трудом приходя в себя. Она была испугана. Она была почти в шоке. Она могла лишь стоять и смотреть. Хорошо, что Мартин не паниковал. Было ужасно, когда Мартин тормошил его, а он не реагировал. Она думала, что он умирает. Она встряхнулась, когда неожиданно подумала о Джейн и Шене. Она не хотела, чтобы они видели то, что произошло. Она подошла к комнате Джейн и услышала громкий звук проигрывателя. Это было что-то о грязных делишках, делаемых грязной дешевкой. Она рассмеялась. Она поняла, что они не могли бы что-то услышать в этом шуме. Люди иногда смеются над безумнейшими вещами. Она смеялась в такие моменты, загоняя назад слезы. Успокоившись, она вспомнила, что они даже не вызвали врача. Все произошло так быстро, и когда закончилось — казалось, что прошли часы, хотя на самом деле — минуты. Когда она вернулась, она увидела сидящего Джона. Он дышал уже легко.

Это было, когда она принесла ему аспирин.

— Намного лучше, крошка.

По этим словам она поняла, что он пришел в норму, и все, что с ним было, прошло. Может быть, он прав, и все его страдания были вызваны переутомлением.

— Мы приготовим постель, если ты хочешь отдохнуть, — сказала Энни. — Может, ты хочешь поспать и остаться на ночь?

— Дождь должен об этом позаботиться, моя милая, — сказал он, подмигивая. — Ты знаешь, я должен успеть на самолет.

— Какой самолет? — запротестовала Энни. — Тебе нужно отдохнуть.

— Время отдыха — когда работа сделана, — сказал он. — Если я не вернусь к понедельнику, толпа студентов снимет с меня голову, не говоря уже о декане.

— Можешь ты сделать что-нибудь, Мартин? — взмолилась она.

— Не думаю, — ответил он. — Если Джон что-то вбил себе в голову, он упрям, как осел.

Джон поднялся на ноги, окончательно оправившись от удара.

— Небольшое головокружение никого не убивало, — он постучал по животу, как после сытного обеда. — И если я сейчас не пойду, я никогда не успею на самолет.

— Будет ли это так уж плохо… — сказала Энни.

— Да, поскольку в этом случае я, потеряв работу, буду просить вас о помощи. Так что лучше я сейчас поспешу. Благодарю вас.

Мартин хлопнул его по спине.

— Ты — старый осел.

Джон улыбнулся, обнажив слегка желтоватые зубы.

— Кстати, Шен и Джейн здесь? Они, наверное, уже выросли?

— Ты слышишь шум за спиной? — Энни показала на холл. — Это то, до чего они доросли и во что превратились.

— Ну, не так уж давно ты сама скакала по полу под музыку.

— По крайней мере, мы слушали музыку, — возразила она. — Но это все я не знаю, как и назвать.

— Нет ничего плохого, — сказал он. — Кроме того, ты не думаешь об этом, ты чувствуешь это. — Он замолчал, затем продолжил: — Ты не возражаешь, если я взгляну на них, прежде чем попрощаться?

— Они не простят, если ты этого не сделаешь, — сказал Мартин. — Я покажу тебе царство грохота.

— Отлично, старина, — сказал Джон. Он хотел повидать детей, поговорить с ними, особенно с Шеном, прежде чем уедет. Он хотел убедиться, что Шен не какой-то там монстр. «Он такой же монстр, как я болгарин». Если он не увидит его, то сон и то, что случилось сегодня, будут играть его разумом и вызовут нервный срыв. Он смеялся над абсурдными обвинениями, которые он выдумывал.

— Уверен, что мои уши способны воспринять музыку, которую ты называешь шумом.

Музыка становилась громче по мере того, как они выходили в холл. Это было неплохо, по крайней мере, в этом был какой-то ритм. Он подошел к двери и без стука открыл ее.

— Дядя Джон! — закричали оба в унисон.

Их лица осветились радостью — и нет, Шен не был монстром. Они оба уже выросли. Он заметил, что скоро Джейн станет очень привлекательной девушкой. Они бросились ему на шею. От столкновения он чуть не упал. Его рука обхватила их обоих. Напрягшись, он поднял их в воздух. Слегка потискав, он снова опустил их на пол. Он пожал руку Шену, достаточно сильно, чтобы тот почувствовал, и, ущипнув Джейн за нос, поцеловал ее.