Оборотень или Спасение в любви. - [36]

— О, ты сегодня в кислом настроении, — попробовал перевести в шутливый тон разговор он. — Женщинам никак нельзя давать много свободы. Она даже в малых, казалось бы невинных дозах портит характер барышням. А уж если они начинают ими злоупотреблять…

Ценя шутки, он не любил насмешничество, не выносил пустой болтовни. Серж никогда не лез к собеседнику с разговором, не докучал своим мнением. Скорее он любил слушать чем говорить. И слушать не легкомысленные пустяки светской жизни, а стоящее. И вот столько усилий приходилось тратить на упрямую девчонку.

— Чушь… Какая чушь… Оставьте меня, сударь, я спешу, — обиженно поджала губки Таня, гордо вскинув подбородок.

Отчаявшись решить вопрос миром, он вскипел:

— Бог мой, княжна, ты что, совершенно не понимаешь, что я оборотень. Для чего эти опасные игры. Ты подумай, своей неглупой головкой, к чему приведут твои капризы. И сейчас приходя сюда, ты неужели не предполагаешь, какой опасности по дороге подвергаешься?

Но аргументы, к которым он прибегал, чтоб убедить её не могли на неё подействовать.

— Пусти, мне маменькины проповеди надоели. — Дёрнулась она, пытаясь его обойти.

Серж удивлённо уставился на неё. Наконец он проговорил несколько удручённо:

— Я говорю, как со стеной. Неужели жуткая действительность не возымела действия? К чему обиды, я на всё смотрю здраво. Тебе просто надо подождать. Непременно появится подходящий жених и попросит твоей руки. А твои родители смогут её вручить ему с благодарным сердцем. Зачем торопить время… Чего ты добиваешься?

Она кинула на него снисходительный взгляд.

— От тебя ничего. Помогу чем могу, пока ты не далеко от меня и в моих силах это сделать. Вот и всё. Не волнуйся, тебе и твоей свободе это ничем не угрожает. Пусти. Мне надо быстро вернуться. — Последние слова говорила с ним, не глядя в глаза, а старательно выискивая изъяны ими на стене или на полу, чтоб было за что зацепиться. Корзина, которую она держала перед собой, порядком надоела ему и он, вырвав её из девичьих рук, швырнул в угол, как будто именно эта плетёнка была во всем виновата. Таня, поймав ярость в его, потемневших до черноты глазах, отбежала на середину просторной комнаты.

— Ну вот, ты меня уже и боишься, а через некоторое время возненавидишь. Это не больше чем детское увлечение романтизмом и миром приключений. Но его вытеснит когда-нибудь зрелое взрослое чувство к какому-нибудь красавцу щёголю, и ты глупышка мне скажешь спасибо. Да, да именно тогда к тебе придёт понятие, что я поступил, как надлежит настоящему другу.

— Раз тебе так хочется думать, думай так. Ты противный.

Пригрозив ему ужасной местью, правда какой она ещё не придумала, отвернулась.

— Княжна ты сущий ребёнок, — засмеялся он, отправившись за корзиной. — Выходи, и идём уж, я провожу. Разговор наш уходит в молоко, получаясь глухим и бесполезным.

— Это от того, что ты затыкаешь уши и пытаешься учить меня на манер маменьки. Ну уж дудки, я буду поступать, как хочется мне самой. Ясно?!

— Угу. Иди вперёд без напоминаний.

Всю дорогу она молчала, слизывая языком со щёк, текущие слёзы и изредка не в силах сдержать горький вздох, всхлипывала. Серж до полдороги сдерживающий улыбку не выдержал. Схватив её за руку и прижав к старой берёзе, прерывающимся голосом спросил:

— Княжна, ты чего рвёшь себе сердечко, мы же уже не раз говорили о том не простом предмете. Я оборотень, но я и живой человек. Ты почему, глупая девчонка, натягиваешь до предела себе и мне нервы? Неужели не понятно, что я должен быть последним. Последним несчастным из этой стаи. А ты всё время меня провоцируешь. И потом жалость всегда оборачивается обузой для жалеющего… То истина.

— Я знаю, что я сделаю. Застегну на тебе ошейник и буду целовать и ласкать добермана сколько хочу. Ему нравилось это, в отличие от тебя.

— Какая репа в твоём горшке парится. Я в растерянности. М-м! Уверяю тебя, ты достойна самой прекрасной любви и самого хорошего мужа, который понимал бы тебя и сделал самой счастливой.

— Серж, ты меня не слышишь и принуждаешь так поступить. И потом, от поцелуев дети не рождаются, — всхлипнула она и бросила на него недовольный взгляд.

— Что?… Бог мой, княжна, я с тобой свихнусь. Это уж точно, — гася в себе смех, улыбнулся он. — Не рождаются. Тебе это надо?! Как я понял, мой неосторожный поцелуй, хмельным зельем упал на твою порхающую душу, ну ладно… Будь по — твоему.

Кинув под ноги пустую корзину, он, заложив руки за её спину и голову, притянул тонкое пылкое тельце с вылетающим из груди сердцем, к себе. Внимательно осмотрев пышущее нетерпением милое личико и сдув с раскрасневшейся щеки непослушную кудряшку, он легонько прикоснулся к глазам, щекам и вздёрнутому носику губами, у Тани сильно заколотилось всё внутри. И кажется не только сердце, а именно всё. Забулькало, затрепетало, а потом обдалось жаром и закипело. Это был такой всплёск для неё, что её несчастная голова закружилась убыстряющей ход каруселью, а сердце, норовило оторваться от всех связанных с ним органов и выскочить, от чего заколыхалась грудь. Серж, легко коснувшись девичьих губ, раздвинул языком маленькие остренькие зубки и, лизнув нёбо, сошёлся в ласках со своим по началу немного скованным собратом. Они процеловались час, он опомнился, в тот момент, когда его рука сжала её рвущуюся из платья грудь.