Оборотень - [28]

Догадку Александр подтвердил арсенал оружия, которым кожаный затылок не преминул похвалиться. В этот миг он был похож на коллекционера редких марок… Желание увидеть восторг в глазах малознакомого гостя, отмело постоянную настороженность. В наплечной кобуре охранника–неизменный Макаров. Но он, любовно поглаживая внушительных размеров пистолет в деревянной кобуре, говоря о нём, как о лучшем друге.

— ППС, Стечкина, двадцатизарядный, девять миллиметров, насквозь прошивает любую машину, хорош в крупной операции! «Узи» против него мелочевка. А это, — он бережно взял черный пистолет с длинным стволом, — Марголина, хотя калибр маловат, и в обойме всего десять семечек[6], хорош для индивидуальных операций, когда работа должна быть выполнена чисто, тонко. Он точен и безотказен…

Про наган выпуска сорок третьего года с навинченным на конце ствола цилиндриком глушителя, телохранитель почему–то не проронил ни слова. Александр откинул крышку барабана, медные желуди смерти тускло поблескивали во всех семи гнездах.

Крепыш объяснил и показал во всех подробностях, как самому сделать глушитель. Александр догадывался, охранник готовит Марголина для индивидуальной, ювелирной работы… С наганом же, видать, у него связаны самые неприятные воспоминания и ассоциации. Может, сорвалось дело, или же оно ему очень не нравилось, и выполнил он эту работу безо всякого желания, против своей воли…

Кожаный затылок научил его стрелять из всех видов оружия, кои имелись в его арсенале, а вот Марголина не давал даже подержать в руках. С глушителем звук выстрела, точно откупориваешь бутылку шампанского. Александр никогда не спрашивал, зачем охраннику столько оружия. Интересы их различны, они не были конкурентами, и посему доброжелательны друг к другу. Мечта кожаного затылка была натовская «Астра» — компактный, малокалиберный пистолет–пулемет, бесшумный, двадцатизарядный с разрывными пулями. Но о «Калаше» телохранитель отзывался более уважительно: «Бронежилет прошивает, как ситцевую рубашку, но опять же, пригоден лишь для крупных операций, а для индивидуальных, тут уж «Астра»…

* * *

Укрепив тиски на краю стола, подстелив газеты, Александр пилкой опилил часть латунной трубки. В старой дерматиновой сумке отыскал несколько титановых шайбочек разного размера: выходное отверстие должно быть под калибр. Спилив мушку, разверткой на конце ствола он нарезал мелкую резьбу. Уложил между шайбами тонкие войлочные прокладки.

К стене, выходящей на улицу, прислонил два толстых романа Марининой. Звук выстрела вышел глухим, точно старческий кашель. Глушитель гасил чуть ли не половину убойной силы, но и этого вполне достаточно, чтоб, к примеру, прострелить человеческую голову.

С навинченным глушителем пистолет выглядел длинным, внушительным, он еле поместился в женскую, изящную сумку на ремне…

ГЛАВА 10.

Хотя к этому она была подготовлена, Яна долго не могла прийти в себя от удивления.

— Ну блин! Ну и блин!.. — со всех сторон она осматривала голубоглазую красавицу со светлыми, вьющимися волосами до плеч, и с золотым кулоном на груди. Ее восхищало платье на подельнице, переливающееся всеми красками (от сиреневого через лиловый к пурпурному). Сама же она в алом мини, черных колготах, кричаще размалеванная с немыслимым зачесом, закрывающем, казалось, оба глаза, с подведенными до висков глазами. Александра же — разительный контраст. Она, как знающая себе цену красавица, которая хочет, чтоб к ней относились без хамства и «снимали» неторопливо…

Александра недовольно вскинула бровь:

— Все, хватит! Брось это пошлое «блин»! Я теперь твоя подруга, соответственно следуй этому. Начинай сейчас же, не то сорвёшь операцию…

— Хорошо! — согласилась хозяйка. Задрав Александре подол, она восхищенно зацокала языком. — Ах, какие у тебя ножки! Длиннее моих, как у манекенщицы. Тот прыщ сразу кинется на тебя. Ха–ха–ха!…

Александра презрительно усмехнулась. С Актрисой она не раз бывала на подиумах. Манекенщицы, как фламинго, важно ступали на сцене, неся на лицах выражение такой значительности, как будто на их телах тряпки и они сами и есть смысл жизни, который века ищет человечество. Все у них заучено, тысячу раз проверено перед зеркалом. Погубленные естественности, которых опять научили держаться «естественно» на сцене. Да любая низкопробная шлюшка их естественнее!

* * *

В светозащитных очках, не доехав до нужного места, они остановили такси. По тропинке, петлявшей меж кустов, дошли до особняка. Нажали на кнопку звонка.

Прошло больше пяти минут… Зная, что хозяин в это время рассматривает их на экране монитора, девушки прошлись по губам карандашами помады. Наконец, щёлкнул замок, стальная толстая цепочка перегородила путь. Хозяин в дорогом персидском халате, взгляд его бульдогом вцепился в Александру, в глазках под костистыми бровями сквозило восхищение. Начало неплохое!

Внешность хозяина в точности выражала тот портрет, который словесно нарисовала Яны, у неё явный дар. Нос Упыря жил своей, обособленной от всего лица, жизнью. Казалось, он не только втягивал воздух широкими ноздрями, из которых торчали черные волоски, но видел и слышал… В этом что–то было звериное. За его спиной скалило клыки черно–лакированное чудовище, ржаво–красное понизу. Жёлтые глаза добермана налиты злобой и презрением.