Оборотень - [11]

– Леди Ингрид – самая справедливая леди, из всех, что я знала, – прошептала Хариэла. – Она ценит и красоту, и ум, но терпеть не может, когда ее пытаются обмануть, так что самое лучшее в твоем положении – быть собой, хоть столько, сколь это возможно для оборотня. Она всегда покровительствовала и мне и моему брату. Но боюсь, что все это может измениться.

– Из-за меня? – спросила я.

– Не только, – вздохнула вновь Хариэла. – Интриги, дорогая – самая ужасная вещь на свете. А на Эвире ими оплетено все. Интригуют все, даже я. Но, похоже, что игрок из меня никудышный. Вот так.

– Ты допустила какую – то промашку? – спросила я заинтересованно?

– Именно, – проговорила Хариэла, опуская взгляд.

– Расскажешь?

– Ни за что! – всплеснула руками куколка. – Не хватало тебя втравить в эти игры! Я запуталась, я и выпутаюсь. Мои проблемы.

Она улыбнулась мне, и на мгновение приникла, обняв меня за плечи. Ее губы легко коснулись моей щеки.

– Идем, – шепнула она, – не будем заставлять ждать себя.

– Ты сказала – не позже полудня? – удивленно заметила я.

– Вот именно, – улыбнулась Хариэла. – Чем раньше, тем лучше. Идем же!

Я последовала за нею, отметив, что эта легкомысленная птичка умела заставить себя слушаться. Мы шли знакомыми мне садами, и я ловила заинтересованные взгляды на своей скромной персоне. Смотрели мужчины и женщины, перешептывались, отпуская короткие замечания. Я искала глазами Хариолана. Мне безразлично было, что говорят другие. Знать бы, что скажет он.

Хариэла свернула в широкий коридор, который отделяла от садов массивная кованая решетка, там, вдоль стен стояли статуи, державшие в ладонях шары светильников, широкий ковер, украшенный причудливым узором, вел к высоким, под потолок, створкам узких дверей.

Чувствуя легкое пожатие руки, я глубоко вздохнула, кажется, мне передалось волнение Хариэлы. Я чувствовала себя пловцом, только что вынырнувшим с самого дна.

– Ну, – прошептала она, впихивая меня в огромный скупо освещенный зал, – удачи тебе!

Я не успела ничего спросить, как она умчалась подобная легкому мотыльку. А я осталась одна стоять у дверей, в темноте, в тишине. Незаметно стиснув губу, я сделала шаг в этот тихий полумрак, ориентируясь на звук падающих капель. От удара моих каблучков, вспыхнул неяркий свет, на мгновение озарив зал. С каждым моим шагом по темному золоту узорного паркета этот свет вспыхивал вновь.

Он дробился на завитках колонн, северным сиянием пробегал по морозному кружеву гигантского купола, он плясал у меня под ногами. Свет, он длился то мгновение, то вечность, меняя пространство, преломляя и искажая все вокруг. Я продолжала идти, не позволяя себе оглядываться. Я даже не знала, одна я в этом помещении, или окружена толпами. Все, что я себе могла позволить – смотреть, не поворачивая головы, ища истину в зеркалах.

Свет неожиданно перестал играть и засветился пусть неярко, но ровно, изливаясь из чаши гигантского цветка, распустившегося люстрой под куполом, и стало видно – я не одна в этом зале. У небольшого бассейна, полного чистой прозрачной воды, так что можно было пересчитать малейшие жемчужинки на дне, на скамье, имитирующей ствол поваленного бурей дерева, сидела женщина, держа в руках пяльцы с недавно начатым узором.

Подойдя к ней, я склонилась в элегантном поклоне. Женщина подняла голову и жестом предложила присесть с нею рядом, так, что отказаться было невозможно. Я смотрела, как тонкие ловкие пальцы, играя с золотой иголкой, заставляют распускаться на темной ткани узор из цветов, бутонов и листьев. Никогда я еще не видела столь искусной работы, бесподобного мастерства. И сил не было оторвать взгляд от созерцания. Я словно попала под власть колдовства.

– Хочешь попробовать сама? – спросила женщина.

– Навряд ли, смогу сравниться с вами в мастерстве, – ответила я смущенно. – Никогда я не держала иглы в руках. Боюсь, мои неопытные руки лишь испортят вашу картину, леди.

– Леди Ингрид. – проговорила она, оставляя вышивку.

Ее рука коснулась моей руки, словно требуя к себе особого внимания. И в первый раз я осмелилась поднять взгляд и заглянуть в ее глаза. Они были теплыми, как песчаный пляж, прогретый лучами солнца. Темно – карие глаза, с золотыми песчинками рыжих искорок. Пряди волос, выбившиеся из-под обруча потемневшего серебра старой короны, тоже были теплыми, цвета шершавой коры старых сосен. Точеные, правильные черты лица, тонкий нос, полные губы цвета спелого граната. Мне казалось, она молода, едва ли старше Хариэлы и прочих, виденных мною девушек, хоть была много их старше. Она очаровала меня, как, должно быть, очаровывала многих. Что в ней было кроме этой молодости лица и соразмерности черт? Я понимала, что словами не передать очарования леди Ингрид, ведь оно было непостижимо. И смущенно отвела глаза.

– Значит, ты сумела растопить лед в сердце Хариолана? – проговорила она, внезапно.

Я вздохнула, не зная, что сказать ей в ответ. Я чувствовала себя смущенной, как школьница, вытянувшая на экзамене сложный билет.

– Не отвечай мне ничего, – проговорила она тихо. – Знаю, как трудно ответить на подобный вопрос.

– Я не знаю ответа на него, леди.