Оборона Севастополя, 1941–1943. Сражение за Кавказ, 1942–1944 - [9]
Стих огонь. Поднялись бойцы из окопа. Смотрят – глазам не верят. Цел, невредим «крокодил» – хоть бы одна занозина!
Бывало, конечно, всякое. Война есть война. Боец есть боец. И «крокодил» получал ранения. Ходил в «повязках», ложился в «госпиталь». Вновь автомобильные мастера возвращали машину к жизни.
Честно нес службу свою «крокодил». Как равный в строю отважных.
Не стало его случайно. Погиб от фашистской бомбы. Стоял у штаба. Дремал без дела. Ударила бомба прямым попаданием. Был «крокодил» – и нет.
Не скоро забыли бойцы машину. Часто вспоминали отважный «ЗИС-101». Так и во всем бывает. Честно прошел по жизни – долго хранится след.
Улица Пьянзина
Июнь 1942 года. Фашисты начали новое, третье по счету, самое мощное наступление на Севастополь.
Свой главный удар враги направили на северную часть города.
Днем и ночью здесь грохотали пушки. Не щадили фашисты своих солдат.
На одном из участков фашистского наступления, у станции Мекензиевые Горы, в обороне стояли артиллеристы-зенитчики под командованием старшего лейтенанта Ивана Семеновича Пьянзина. На них и на их соседей по обороне и обрушился грозный удар врага.
Не пробилась сюда пехота. Бросили фашисты в наступление танки и самолеты.
– Земля! – кричал Пьянзин.
Это значило: атакуют зенитчиков танки. Опускали пушечные стволы зенитчики. Начинали стрелять по танкам.
– Воздух! – кричал Пьянзин.
Поднимали в небо стволы зенитчики, отражали атаки фашистских самолетов.
– Земля!
– Воздух!
– Земля!
– Воздух!
– Земля!
– Воздух!
Несколько дней не утихали эти команды над полем боя.
Артиллеристы сражались до тех пор, пока хватило сил и снарядов.
Выходили из строя пушки.
Таяли люди на батарее.
Осталось восемь бойцов.
Осталось шесть.
Враги обошли батарею. Замкнули кольцо вокруг зенитчиков.
Живым на батарее остался один лишь Пьянзин. Он был ранен, но из автомата отстреливался от врагов.
Все ближе, ближе к нему фашисты.
Где же та сила, чтобы ударить опять по фашистам?!
Есть эта сила.
Схватил Пьянзин микрофон от рации. Полетели в эфир слова:
– Прошу открыть огонь… Прошу открыть огонь… Мои координаты… Мои координаты…
Взревели советские пушки. Накрыли огнем фашистов.
Прошли годы. Будешь в городе Севастополе – памяти Пьянзина поклонись.
«Карл» и «Дора»
Рвутся фашисты к городу. Обрушили на Севастополь горы огня и стали.
Отбомбились, отстрелялись, отшвырялись огнем фашисты. Выпал крохотный перерыв. Подняли солдаты головы. Глянули из окопа. Что-то лежит огромное.
– Так это снаряд, братишки!
Действительно, перед окопом лежал неразорвавшийся фашистский снаряд. Такого солдаты еще не видели. Два метра длина снаряда. Поднять пытались его солдаты. Кряхтели. Потели. Лежит, не сдвинулся.
Прибыли специалисты. Осмотрели. Измерили.
– Все ясно, – бойцам сказали.
– Что ясно?!
– Это снаряд от гаубицы «Карл», – объясняют солдатам специалисты. – Больше тонны весит такой снаряд.
– Больше тонны! – поражались солдаты. – Вот бы такой бабахнул!
Уехали специалисты.
Прибыл вскоре к солдатам в окоп дружок-артиллерист из соседней части. Рассказали ему солдаты про снаряд и про «Карла».
– Вот бы такой бабахнул!
– Ах, «Карл»? – усмехнулся артиллерист. – Это еще игрушка.
– Вот так игрушка, – смутились солдаты.
Рассказал сосед, что, помимо «Карла», собираются фашисты привезти в Крым, сюда под Севастополь, и огромную пушку «Дору».
– Ствол у «Доры» длиной в тридцать метров, – объясняет артиллерист.
– Батюшки – тридцать метров!
– Лафет достигает высоты трехэтажного дома.
– Трехэтажного дома!
– У орудия – пятьсот человек прислуги.
– Пятьсот человек прислуги!
– Вот это да-а! – вырвался общий вздох.
Прошла минута первого изумления. Подивились солдаты, узнав про «Дору». И тут же солдатский вывод:
– Значит, несладко, видать, фашистам.
Кто-то сказал серьезно:
– Не помогут фашистам ни «Карл», ни «Дора». Кто-то сказал с улыбкой:
– Плакали «Карл» и «Дора».
Кто-то сказал уверенно:
– А все же наша возьмет над фашистами. Нам отмечать победу!
– Верно, – соглашается артиллерист.
Так и случилось оно потом. Только не сразу. Не в это время.
Три танка
Места под Севастополем неровные, каменистые. Даже от танка укрыться можно. Стань за скалу, спрыгни в овраг – ты и не виден танку.
Приметил это ефрейтор Линник. Бросил друзьям:
– Танк подорву. На уду поймаю.
– Как – на уду?! – поразились друзья. – Танк не карась, не жерех.
– Жерех! – смеется Линник. – Поймаю, – твердит друзьям. – Даже насадку уже имею.
И правда, поймал на «насадку» ефрейтор Линник фашистский танк. Противотанковой миной была «насадка».
Привязал Линник к мине длинную веревку. Уложил мину на участке, где предполагалась атака фашистских танков. Протянул веревку к большому камню. Улегся за камень, держит в руках веревку.
Пошли фашистские танки. Стал подтягивать Линник к себе веревку. Рядом в окопе сидят друзья. Видят: задвигалась по земле противотанковая мина.
– Шевельнулась!
– Смотри, ползет!
– Зашагала, гляди, красавица!
Подтянет Линник слегка веревку. Остановится. Снова подтянет. Все старается так, чтобы под фашистский танк подошла мина. Подтянул наконец – под фашистский танк. Взлетела от взрыва машина в воздух.
– Поймал! Поймал! – закричали в окопе товарищи.
