Обнажённый Бог: Феномен - [68]

— Благодарю, — Луиза старалась сохранять нейтральное выражение лица. Она привыкла к этому с детства. Так она вела себя, когда на нее кричал отец.

Мужчина представился:

— Обри Эрл. Вы впервые на Землю? — поинтересовался он.

— Да, — ответила Женевьева. — Нам-то надо на Транквиллити, но туда нас не пускают.

— Понимаю. Стало быть, вам все в новинку?

— Частично, — ответила Луиза. Она не понимала, чего Обри от них надо. Он вовсе не годился на роль приятеля для молодых девушек. Вряд ли им движет альтруизм.

— Тогда позвольте мне объяснить, что вы перед собой видите. Океаны не пострадали от загрязнения, во всяком случае, серьезно не пострадали. В конце двадцать первого столетия их основательно почистили. Нынешний их цвет вызван цветением морских водорослей. Это специально выведенный сорт, который плавает на поверхности. Согласен с вами, выглядит это ужасно.

— Но ведь это повсюду, — сказала Женевьева.

— Увы, это так. Это, если можно так выразиться, легкие Земли. Они выполняют работу, которую совершали когда-то леса и луга. Поверхностная вегетация уже не та, что была раньше, поэтому Центральное правительство и решило вырастить эти водоросли, чтобы мы тут все не задохнулись. По правде говоря, этот способ намного удачнее того, что применили на Марсе. Хотя мне не следует быть таким недипломатичным, ведь я проживаю на Луне. Теперь в нашей атмосфере намного меньше угарного газа, чем восемьсот лет назад. На Земле вы будете дышать удивительно чистым воздухом.

— Так почему тогда все вы живете в аркологах? — недоумевала Луиза.

— Жара, — с печалью в голосе ответил Обри. — Знаете ли вы, сколько тепла выделяет современная индустриальная цивилизация, насчитывающая свыше сорока миллиардов человек? — он указал на висевший под ними шар. — Теплом этим можно расплавить полярный лед. Мы, разумеется, приняли превентивные меры. Построили орбитальные башни, чтобы космические корабли отныне здесь не приземлялись и не добавляли тепла в атмосферу. Но как бы мы ни были экономны, убрать это тепло так быстро и повернуть тем самым время вспять мы не в состоянии. С окружающей средой у нас и так забот полон рот.

— Значит, дело совсем плохо? — спросила Женевьева. Ей казалось: то, что он рассказал, было хуже, чем даже в потустороннем мире, хотя дядька этот не казался шибко расстроенным от случившегося с ними катаклизма.

Он улыбнулся, любовно глядя на планету.

— Да, это лучший из миров Конфедерации. Хотя, полагаю, о своей родине все так говорят. Я прав?

— Я люблю Норфолк, — сказала Луиза.

— Ну разумеется. Но, позволю себе заметить, тут вам покажется очень шумно. Такого вам испытывать не приходилось.

— Да, я знаю.

— Ну и хорошо. Будьте здесь осторожнее. Люди не бросятся вам помогать. Такая у нас культура, понимаете?

Луиза искоса на него взглянула.

— Вы хотите сказать, что иностранцев здесь не жалуют?

— Нет, ничего подобного. Расизма здесь нет. Во всяком случае, открытого. На Земле каждый — иностранец по отношению к своему соседу. Это оттого, что нам так тесно. Приватность — это благо, о котором мечтают. В публичных местах с незнакомыми не разговаривают, отводят глаза. Происходит это оттого, что они и сами хотят, чтобы с ними так обращались. Сейчас я нарушаю табу, беседуя с вами. Вряд ли другие пассажиры с вами заговорят. Но я бывал в других системах и знаю, как странно все вам сейчас кажется.

— Что, с нами никто не будет говорить? — встревожилась Женевьева.

— Во всяком случае, не с такой охотой, как я.

— Что ж, мне это нравится, — сказала Луиза. Доверия к Эрлу Обри она так и не почувствовала. В глубине души она боялась, что он напросится к ним в провожатые. Достаточно она натерпелась от тети Селины на Норвиче. Ну ладно, Роберто хотя бы родственник, а Эрл так и вовсе незнакомый. И установленные на Земле обычаи нарушает, когда вздумается. Холодно ему улыбнулась и повела Джен от окна. Сестренка не сопротивлялась. В кабине лифта было десять уровней, а билеты позволяли им занимать места в любом из четырех этажей. До конца полета Эрла они уже не видели. Оказалось, что о приватности он говорил правду. Больше с ними никто не заговорил.

Изоляция, может, и способствовала безопасности, но десять часов полета показались невыносимо скучными. Долгое время они провели у окна. Земля вырастала в размерах. Луиза даже умудрилась поспать в последние три часа, свернувшись калачиком в большом кресле.

Проснулась, когда Джен потрясла ее за плечо.

— Объявили, что мы входим в атмосферу, — сказала сестра.

Луиза провела щеткой по падавшим на лицо волосам и села. Зашевелились и другие дремавшие до сих пор пассажиры. Вынула заколку и постаралась придать свалявшейся шевелюре хоть какой-то порядок. Надо будет первым делом вымыть голову. Последний раз она делала это на Фобосе. А может, лучше подстричь их: с короткими волосами легче справиться. Тут же всплывали прежние контрдоводы: столько времени ухлопала на уход за ними, а если острижет, то признается в собственном поражении. На Крикдэйле у нее, конечно, времени было навалом: ухаживала за ними каждый день, да и служанка помогала.

Господи, и чем я тогда целый день занималась?