Обнаженные розы - [69]

-Я вам верю.-кивнул Стас.-А вот судья и гособвинитель вряд ли.

Он с показным сожалением цокнул языком.

Фабиан таращился на него.

-Вы обещали мне помочь.

-Тогда мне ещё не было известно ни об изнасиловании, ни о телах в ваших розариях.-заметил Стас.

Арманд молча, часто дыша смотрел на него. Он силился увидеть в лице Стаса хотя бы намек на собственное спасение.

-Фабиан вас могут признать невменяемым. Отчасти.

Стас критично скривился.

-Но, боюсь, для замены тюремного срока на принудительное лечение, этого будет мало. Тем более, что на деле вы вполне адекватный и здравомыслящий человек. Вам пришьют соучастие в убийствах вашего Захара.

Фабиан продолжал таращиться на Стаса.

-Но, всё равно, у вас остаётся шанс избежать тюрьмы строгого режима.

-Как?-голос Арманда прозвучал с сиплым присвистом.

Он прокашлялся.

Стас не спешил. У него была идея, и важно, чтобы Фабиан согласился.

-Вы можете мне помочь поймать Романтика, Фабиан.

-Я?-старик как-то странно икнул и вздрогнул всем телом.-Я не знаю... Я же тут... Как я...

-Ваши цветы.-ответил Стас.

-Мои цветы?-осторожно переспросил он.

-Вам в ближайшие минимум пять-семь лет, увы, они точно не понадобятся.

Веки Арманда опустились, взгляд стал сонным, удрученным, лишенным интереса, лишенным надежды.

-Но зато представьте, что будут говорить люди, когда узнают, что цветы Фабиана Арманда помогли поймать Романтика.-проговорил Стас слегка мечтательным тоном.

Арманд отвёл взгляд.

-А вы можете пообещать, что общество узнает, о том, что были мои цветы?

Стас кивнул.

-Я приложу усилия.

Арманд пожевала губу, и скупо кивнул.

-Я согласен.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Понедельник, 16 июня.

Я стояла перед дверью квартиры и пыталась заставить себя позвонить в дверной звонок.

Я слышала доносившиеся из-за двери звуки музыки, смеха и восторженные крики.

Там собрались мои, Олины и Леркины друзья. Все собрались в квартире Сливки на её именины.

И я тоже сейчас должна была быть там, вместе с ними.

Вместе с ними отрываться, орать, веселиться. Со всеми ними разделять всеобщий хаос безшабашной тусовки.

И от того, что я была лишена этого в груди тяжелела гнетущая тоска и сосущее, болезненное чувство обиды.

Я не обижалась на Олю, нет. И на Леру тоже. Я их понимала. И их реакцию тоже.

Я обижалась... просто на обстоятельства. Мне было до крайности, не выносимо горько, что я не могла сейчас там быть во семи, ними.

Особенно учитывая то, что мы втроем, с Олей и Лерой, за два месяца обсуждали как всё будет проходить.

Я поднесла руку к звонку. Застыла в нерешительности. Но потом пересилила себя, коснулась кнопки звонка.

...-И теперь я не знаю, что будет! Понимаешь?!-причитала Лера, поднимаясь по лестнице.-Из-за этой дуры белобрысой, меня могут на всю страну выставить голой шалавой! Особенно маме моей будет приятно! И, главное, я же её не просила!

-Да, она вообще всегда считает, что может влезать куда хочет.-бубнила Оля.-Кем она себя возомнила?! Да всего ей дело есть...

-Ой, да просто выпендривается.-презрительно бросила Лера.-Теперь из-за её дебилизма, я вообще боюсь в свой инстаграм заходить или в Твиттер. Каждый раз боюсь, что мне там напишут какие-то гадости или пришлют мои фотки...

-Небось если бы Ника сама так попала, вообще бы никому не сказала.-проговорила Оля.

Они встали возле её двери.

-Да хорошо было бы, чтобы она почувствовала на своей шкуре, как это.-с неожиданной, злой мстительностью проговорила Лерка.-Но эта ж принцесса слишком правильная, чтобы себе такое позволить.

-И небось поэтому, ставит себя выше других.-поддакнула Оля.

Она открыла свою квартиру, они вошли внутрь.

-Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.-сказала Лера, снимая кеды.-Я бы ей глаза выцарапала, если бы она припёрлась.

-Ну, Лер... я ж твоя подруга.-пожала плечами Оля.-Я же понимаю...

Воспоминание растворилось, сникло, испарилось. Быстро и неожиданно, как и всегда.

А я осталась стоять не подвижно, перед дверью.

Держа в руках купленный подарок.

В моей голове эхом звучали слова Леры и Оли.

Мне показалось, что мне под сердце, куда то очень глубоко, чтобы побольнее, с силой вогнали лезвие ножа и несколько раз с остервенением повернули.

Я вздрогнула. Плаксиво всхлипнула. Безвольно отступила на шаг от двери. Затем ещё на шаг. Запнулась одной ногой за другую, пошатнулась.

Снова влажно всхлипнула. Закрыла глаза. Проглотила обиду.

В коленях растекалась вязкая и мякнущая слабость.

У меня опустились и задрожали плечи.

Горло словно сдавило тугой, жесткой петлёй.

Удручающее, саднящее и прогорклое чувство разрослось во мне.

Оно походило на безлистное сухое дерево, с кривыми, колючими, крючковатыми ветками.

Его ветки напоминали узловатые руки с загнутыми, длинными когтями.

Эти многочисленные руки-ветки дерево горестной обиды запустило в мое тело, сжало живот и легкие, сдавило сознание, поразило душу, обвило сердце.

Я закрыла глаза. Под веками дрожали хаотичные, слабые огни.

Я чувствовала, как щиплет и слегка печет глаза.

Я вспомнила слова Леры.

«Спасибо, что ты ей запретила приходить, Оль.»

Я открыла глаза. Несколько секунд смотрела на дверь. Оттуда доносился чей-то заливающийся смех.

Я осторожно повесила пакет с подарком на дверь.