Обнаженные души - [12]
Ни видеть, ни слышать его ей категорически не хотелось.
– Видите ли, мне запомнились ваши слова о коллаборационизме, которые так испугали вашего отца.
– Это не бросалось в глаза, – холодно заметила она, припоминая его реакцию.
Венсан улыбнулся.
– Не всегда стоит судить о внутренней сущности по поверхностному проявлению.
Она посмотрела на него и опустилась в глубокое удобное кресло.
Игра слов лишь служила подтверждением лицемерия этого прожигателя жизни. Соланж внутренне вздохнула, ожидая выслушать еще несколько подобных тирад.
– Помнится мне, вы говорили о том, что вам претит союз с нацистами. Речи были весьма пламенными, но необдуманными. Со стороны властей они могут вызвать лишь агрессию и подозрение…
– Вы пришли предостеречь меня и ждете благодарности?
Подумать только! Вот он, человек ее круга. Неужели такого спутника жизни хотел для нее отец? Она внутренне съежилась от этой мысли.
– Не думаю, что вы станете меня благодарить, – произнес он.
– Ну, отчего же? – язвительно спросила она, – Если уж не за то, что предостерегли, то, по крайней мере, за то, что не сдали властям.
Венсан склонился перед ней, упершись одной рукой о подлокотник кресла.
– А если я предложу вам от слов перейти к действиям?
У нее перехватило дух.
– Что вы имеете в виду? – едва выдавила она.
– Я имею в виду Сопротивление, – он поднялся и отошел на шаг. – И предлагаю вам вступить в его ряды.
– Вы?..
Он молча кивнул. Соланж отвела взгляд. Она была шокирована этим неожиданным, не совсем понятным предложением. Предложением от человека, которого она еще пару минут назад презирала за равнодушие.
– Вам нужно время, чтобы подумать? – спросил он. – Я понимаю. Я могу быть терпелив.
– Нет, нет, я просто…
Происходящее слишком слабо напоминало реальность.
– Я до сих пор не могу поверить в то, что вы говорите… – произнесла Соланж, несколько оправившись. – Мсье Кара, поймите, что я сейчас чувствую. Вы меня озадачили. Да и могу ли я что-либо изменить?
– Вы можете, доверьтесь мне.
Венсан собрался постучать в покосившуюся деревянную дверь, но она была приоткрыта. Он прошел в убогую комнату-кухню и едва успел оглядеться, как следом вошел обычный на вид мальчишка лет тринадцати.
– Я к Сесару Моралесу, – сказал Венсан коротко.
– Сесар! – громко позвал мальчик. – Тут к тебе пришли.
Испанец вошел в комнату.
– Мы можем поговорить? – спросил Венсан.
Сесар посмотрел на Ксавье, и тот понимающе удалился.
– Садитесь, прошу вас, – Сесар указал рукой на стул.
Он все еще не знал, как относиться к этому человеку. Слишком необычным и запутанным было все, что с ним связано.
– Мне нечего вам предложить. Если только чай.
– Ничего не нужно, – он подождал, пока Сесар опустится на место напротив. – Сесар, я ведь могу вас называть просто по имени?
– Разумеется. Тем более ваша фамилия мне даже неизвестна.
Тень улыбки скользнула по лицу Венсана.
– Вы сказали, что не можете жить мирной жизнью, пока идет война, – начал он. – Но это не ответ. А потому я повторю свой вопрос: что вы намерены делать?
– Почему я должен вам доверять?
– Я понимаю ваши опасения. Особенно в такое неспокойное время. Что ж, раскрою карты. Я также, как и вы, не могу жить мирной жизнью в условиях войны. И я не сложу оружия…
– Оружия? – переспросил Сесар.
– Да, Сесар, именно оружия. Я предлагаю вам вступить в борьбу с оккупантами и с режимом, который их поддерживает.
– Но здесь нет никакой войны.
– Открытой войны нет. Речь идет о тайном сопротивлении.
После ухода Венсана из соседней комнаты вышел Ксавье.
– Ты согласился?
– Согласился, конечно.
– Я тоже хочу бороться, – сказал Ксавье.
– Ты еще слишком мал…
– Я уже не ребенок.
Сесар замолчал, подбирая слова.
– У меня нет другой дороги. У меня вообще больше ничего нет, только ненависть, – мрачно убеждал мальчишка.
– Я знаю, Ксавье. Но…
Ксавье упрямо стиснул зубы.
Сесар вздохнул. Как спорить с этим упрямым маленьким человеком? Кроме того, он и сам знал, что мальчик в чем-то был прав.
– Ну, хорошо. Я поговорю с Венсаном, – вынужден был согласиться он. – Но ничего не обещаю. Только если он решит иметь с тобой дело.
Изумление длилось всего минуту, затем Ева отступила на шаг и впустила Кара в дом. Каждый раз, когда она считала, что вычеркнула его из своей жизни, он появлялся снова.
– Думала, этот страшный сон для меня закончился, – с досадой сказала она.
Венсан закрыл за собой дверь.
– Я не твой страшный сон, Ева, – он бесцеремонно опустился на диван в гостиной.
– Ты пытаешься вмешиваться в мою жизнь, в которой тебе уже нет места. Неужели ты думаешь, что я приму тебя после гибели мужа?
– Почему ты полагаешь, что я не способен думать ни о чем, кроме этого?
– Так ты пришел за чем-то другим? Только попрошу тебя быть кратким.
– Ева, тебе нравится то, что ты видишь вокруг себя? Может, не здесь, но там, в бедных кварталах. Ведь ты там бываешь, верно?
– Ты шутишь?
– Я пришел к тебе, потому что знаю тебя. И мне кажется, я знаю, как ты относишься к фашистам и к Вишисскому правительству.
– Они мне отвратительны, – картина разрухи и убогости вновь встала перед ее глазами, она встряхнула головой, чтобы стереть ее. – Чего ты хочешь?
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.