Обнаженные чувства - [25]

— Я люблю тебя, Дэвид, — рыдала она тогда. — Это хоть что-нибудь для тебя значит? Неужели ты думаешь, что я бы так унижалась перед тобой, будь я той самой дешевкой и шлюхой, за которую ты меня сейчас принимаешь?

Тогда он ее не слушал, даже смотреть в ее сторону ему было тяжело и противно. Уже позже, оказавшись в комнате Глории, он увидел через — окно, как приятель Говарда, с которым он застал ее, посадил Еву в машину и укатил в неизвестном направлении. Оттого его уверенность в измене Евы окрепла и1 он решил, что она просто ему лгала. Как лжет всякий предатель, которого вывели на чистую воду. Тогда он думал, что Ева притворялась, говоря о своей любви к нему, для того чтобы его заарканить и женить на себе, а сама находила утехи на стороне.

Но вот сейчас его уверенность в ее измене растаяла. Вернее, он был уверен только в одном — она нужна ему как женщина. Господи, как же он хотел бы забраться с ней, нагой, в постель и трахаться до тех пор, пока на ее коже не проступят крохотные росинки пота, похожие на капельки воды, которые покрывали ее тело на роскошном цветном развороте в «Стаде». И еще ему хотелось снова услышать ее вскрики и стоны любви, когда в самый патетический момент она призывала его к себе и, словно сумасшедшая, кричала о любви к нему. После овладения Евой во рту не оставалось неприятного привкуса, как после соития с Глорией. Но к дьяволу Глорию! Сегодня ночью он будет обладать Евой. Раз, и еще раз, и снова, и снова…

Самую большую в жизни радость Дэвид извлекал из любовных отношений и близости, сопутствующей им. Помимо восторгов любви, Дэвид обожал добротно сработанные, четкие и ясные, без излишней возни и пустот, адвокатские отчеты. Часто, вспоминая родителей, Дэвид мысленно благодарил их за то, что, воспитывая его, они исповедовали принцип примата человеческого разума над чувствами. По их мнению, мышление всегда должно распоряжаться человеческими чувствами, а не наоборот. Человек практического склада, несомненно, тоже наделен чувствами, но держит их в узде и таким образом обеспечивает себе успех на жизненном поприще.

Родители Дэвида с самого детства убеждали его в том, как важно быть сильным и понимать необходимость самодисциплины. Эти качества внедрялись в него несмотря на то, что он был тогда единственным ребенком в семье и ни в чем не нуждался.

Его учили, что человек — существо рациональное и, следовательно, в состоянии управлять с помощью воли и разума физической стороной своего «я». Но в эту упорядоченную структуру могут вмешаться эмоции и нарушить устоявшуюся схему. Поэтому его также учили, что гораздо выгоднее скрывать свои чувства, нежели афишировать их. И самое важное — прежде думать, а уж потом действовать.

Честолюбие и стремление к успеху тоже составляли часть наследства, доставшегося Дэвиду от его стариков. Главным же богатством, которое унаследовал Дэвид, оказались младшие сестры и брат, которые вдруг стали появляться на свет один за другим с такой поспешностью, что это никак не вязалось с преклонным возрастом его матери и отца. Потом, вороша в памяти обрывки прошлого^ Дэвид пришел к выводу, что они предчувствовали свой конец и знали, что умрут вместе, — точно так же, как вместе все делали при жизни. Дэвид не смог представить себе мать и отца по отдельности. Они так и сохранились в его памяти как некое неразделимое целое.

Дэвиду было леэ пятнадцать, когда он неожиданно для себя открыл страстность и глубинную чувственность собственной натуры. К счастью, природа наделила его при этом удивительно привлекательной внешностью, и женщины были без ума от него, даже к огда он был подростком. Он еще только перешел в школу высшей ступени, а уже познакомился с Ди, официанткой в небольшом ресторанчике, торговавшем гамбургерами, и, что называется, позволил ей совратить себя. Ребята его возраста, словно шмели, роились вокруг нее в любое время дня и пытались пригласить ее в ресторан или на танцульки. Они даже заключали между собой пари — кто первый из них залезет ей под юбку. Но она довольно небрежно отшивала своих сопливых ухажеров, выделив одного лишь Дэвида из всех, и когда бы он ни забежал перекусить в шумную и прокуренную гамбургерную, он всегда ловил на себе ее изучающий и зовущий взгляд.

Именно Ди позволила ему обнаружить в себе раннюю чувственность и, по мере своих сил, помогла ее становлению. Она первая заметила его повышенную сексуальность, скрытую за внешне спокойной оболочкой и вежливыми манерами. Ди была не на много старше его, ей пришлось уйти из школы, чтобы кормить своего ребенка, появившегося у нее слишком рано. И в любовных делах она разбиралась мастерски, хотя кроме этого похвалиться ей было особенно нечем. Дэвид никогда не рассказывал о Ди своим приятелям, она знала это и была ему благодарна. Ей было хорошо с Дэвидом, и она даже не подумала порвать с ним, когда узнала, что он дарит своим вниманием и других девушек. В постели Дэвид ее полностью устраивал, и она отдавалась ему беззаветно и самоотверженно, не стыдясь ничего. Многочисленным «школьным подругам Дэвида было до нее далеко. Он регулярно встречался с Ди до тех пор, пока не настало время поступать в колледж и покинуть тихую пристань его родного города. Когда он уезжал, не только Ди проливала горькие слезы, поскольку Дэвид за время учебы успел соблазнить и затащить с собой в постель самых красивых и сексуальных девчонок из своего класса, причем без особого шума и видимых усилий со своей стороны.