Обнажая правду - [42]

— Я сказал: «После поговорим». А пока я мне хочется, чтобы мой рот занялся другими вещами.

Его губы опускаются вниз по моей шее, а язык кружит по нежной коже, покрывающей бьющуюся жилку.

— Пожалуйста, не проси меня останавливаться.

Интуитивно я поднимаю руки к изголовью кровати и расслабляю мышцы шеи, позволяя голове откинуться на подушки. Теперь он может делать со мной все, что хочет. Я отдаю ему полный контроль. Я безоговорочно доверяю ему. Я беззаветно люблю его.

Когда его губы начинают опускаться вниз на ключицы, а после на грудь, я выпаливаю:

— Стой!

Мэдден вздергивает подбородок, чтобы посмотреть на меня, я приподнимаю голову и встречаюсь с его изумленным взглядом. Он растерян, не может понять, почему я его остановила, и боится, что сейчас я сообщу что-нибудь плохое.

— Я просто хотела сказать тебе, что я тоже тебя люблю. Я знаю, ты думал, что я спала, когда ночью ты прошептал мне это, но я не спала. Я просто испугалась признаться тебе в ответ.

Одной рукой отпуская изголовье кровати, я протягиваю руку и глажу его по щеке, проводя большим пальцем по его прекрасным опухшим губам. Опухшим от наших поцелуев.

— Но теперь я больше не хочу бояться. Я хочу быть храброй. Храброй для тебя. Потому что я люблю тебя. И не важно, что произойдет, я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом.

Нет слов, которые бы точно описали выражение, которое приобрело лицо Мэддена, когда он услышал мое признание, но умиротворяющая безмятежность разгладила тревожные складки на его лбу, а глаза весело сверкнули.

— То, что сейчас произошло — то, что ты сейчас сказала — стоит каждой унции боли и агонии, что я вынес за эти две недели. И даже больше, — его губы находят мои снова, на этот раз в мягком, нежном поцелуе, наполненном любовью и восхищением, и ничем больше. — Гораздо больше.

Глава 20. Мэдден

(Everything — Boyce Avenue)

Я смотрю на неё, и у меня перехватывает дыхание. Лёжа подо мной на жалком подобии матраса с разметавшимися по подушке светлыми волосами, она, пристально, с неподдельной любовью и жаждой в прозрачно-голубых глазах смотрит на меня. Перехватив её запястье у своего лица, я подношу руку Блейк к своим губам, и прежде чем завести ее над головой ко второй руке, целую ладонь.

Наклоняясь к ней, я обвожу носом раковину ее ушка, останавливаясь внизу, чтобы пососать мочку.

— Теперь ты позволишь показать мне, как сильно я люблю тебя, сладкая девочка? — хриплым голосом говорю я.

— Да, — отвечает она с лёгкой соблазнительной улыбкой, прежде чем исправиться: — да, сэр.

От звука этих слов мой член звереет, и, оставляя ее губы, уже через несколько секунд моя одежда вместе с ее бюстгальтером и трусиками беспорядочной кучей лежат на полу. Я располагаюсь между ее разведёнными бёдрами, моё тело замирает в каких-то дюймах от неё.

Ладонью я беру одну из ее прекрасных грудей, а губами нахожу другую. Целуя, щелкая, дразня. Растирая, возбуждая, лаская. Ее спина выгибается, пока я продолжаю свой ритуал соблазнения, и боюсь, что могу кончить только от вида того, как она извивается от моих прикосновений.

— Пожалуйста, Мэдден, — стонет она. — Пожалуйста… Ты мне нужен.

То, как Блейк с мольбой произносит моё имя, самое прекрасное, что я слышал, это искушающая песнь отчаяния и желания, и я лишь огромным усилием воли сдерживаюсь, чтобы не погрузиться в неё одним жадным толчком. Ее пресыщенное ласками обнажённое тело, распростёртое на кровати, это моя погибель. Но я приказываю себе остановиться.

Опускаясь вниз по ее напряжённым мускулам, я кладу бедра девушки себе на плечи, чтобы она не могла их сжать. Губы следуют за рукой, дразня и соблазняя, когда я скольжу меж ее нежных лепестков и порхаю по опухшему комочку нервов. Вверх и вниз, вперёд и назад, пальцы и язык безжалостно терзают ее, пока я наслаждаюсь ощущением, запахом и вкусом ее возбуждения.

— Пожалуйста, — задыхается Блейк — от силы, с которой она сжимает решётку в изголовье кровати, у неё побелели костяшки пальцев. — Мэдден, мне нужно, чтобы ты в меня вошёл, немедленно.

Все моё тело дрожит в предвкушении, когда я скольжу вверх по ее телу, направляя свою подрагивающую головку в ее мокрую щёлку. Я больше не могу отрицать ни себя, ни ее. Мне необходимо почувствовать связь с нею так же, как ей необходима эта связь со мной.

Полностью поглощённый Блейк я медленно вхожу внутрь ее тесной сердцевины. С каждым сладостным дюймом я становлюсь все ближе к тому, чтобы полностью погрузиться в неё, я чувствую, как ее тело растягивается, чтобы приспособиться к моей толщине. И это долбаный рай.

Стараясь не раздавить ее своим весом, я опираюсь на локти так, чтобы моё лицо оказалось напротив ее, и начинаю ритмично двигаться вперёд и назад из ее тёплого, радушного естества. Постепенно. Осторожно. С любовью.

— Я так тебя люблю, — шепчу я ей в рот, мой ритм постепенно нарастает. — И никогда не перестану.

Когда я позволяю ей освободить руки и ноги, Блейк обхватывает меня, пятками впиваясь мне в зад, а пальцами хватаясь за густую, растрёпанную шевелюру. Наши тела так крепко прижаты друг к другу, что я не понимаю, где заканчиваюсь я и начинается она. И все равно я чувствую необходимость прижать ее к себе еще ближе. Мы движемся как единое целое. Мы дышим как единое целое. И мы любим как единое целое.