Обналичка и другие операции - [40]

Артур был поражен: какие «комплектующие», какие «узлы»?! У него ведь все распланировано, и в банке ждут. Все «на мази», какой еще «состав изделия»! И он стал возражать директору, «защищать свой участок работы», даже не подозревая, что директор «участок» этот собирается прикрывать.

— Юрий Иннокентьевич, но ведь у нас тоже образовался целый механизм, тоже есть взаимосвязанные узлы. Если не подавать масло, сиречь деньги, то взаимосвязь узлов нарушится! — щегольнул технической аналогией Артур.

Директор улыбнулся, ему понравился такой пример. «Парень, похоже, становится своим», — подумал директор. Он не был озабочен предметом разговора, ведь решение принято: «обналичку» прикрываем, перед «Импульсом» ставим другую задачу. Теперь это решение нужно воплотить в жизнь.

— Артур Артурович, я могу только повторить: мы выполняем контракт с иностранным заказчиком, поэтому на новый договор с «Импульсом» денег нет, нам нужны деньги на разработку новых узлов и на изменение элементной базы.

— Но ведь это — ваши игрушки! — воскликнул Артур. Он был возмущен; директор его подводит, из-за этого и ему, Артуру, придется подвести людей, которые ждут денег. В банке ждут больших денег, Оксана и Коновалов — небольших. Для этих людей Артур — источник, кормилец, они на него рассчитывают! Артур даже не подумал в первую минуту, что в его собственный карман тоже меньше попадет.

— Что вы сказали! — повысил голос Юрий Иннокентьевич. Директор даже привстал в кресле от возмущения. Но взял себя в руки, снова сел, опустил глаза и повернул голову. «Этот сопляк думает, что разработка новой техники — игрушки, а настоящей работой занимается именно он! Парень совершенно не уважает наше дело, от которого кормится! Стоило мне только подумать, что он свой — он, как услышал мои мысли, и заорал: «Нет, я не ваш!» Ну, нет, так нет. Уступлю его Артуру Ивановичу, пусть в те «игрушки» поиграет!» В этот момент судьба Артура была решена.

В следующий раз, придя в приемную и усевшись на стул, он прождал полчаса, а потом не выдержал и спросил: «Юрий Иннокентьевич у себя?»

Эмма, не отрываясь от своих бумаг, сказала, прямо не отвечая на вопрос Артура.

— Юрий Иннокентьевич вас принять не сможет. Документы на подпись оставьте мне.

— Что же вы раньше не сказали, я сижу уже полчаса?!

— А вы не спрашивали, — глядя в упор на Артура, сказала Эмма.

Артур оставил свои документы и вышел из приемной.

«Да, ветер переменился. Эмма, ржавый флюгер, это сразу показала. Враз не стало ни денег Иннокентьича, ни любви Эммы!» — думал познавший уже порядки в приемной Артур.

Начав работать в благоприятном, комфортном режиме, Артур не мог привыкнуть к тому, что им недоволен директор, к нему недоброжелательна секретарша, даже непосредственная его начальница Евгения Сергеевна стала сдержанной и перестала спрашивать: «Артурчик, как дела?»

Обида

Придя на работу в институт, Артур попал в окружение людей, совсем не похожих на его школьных и университетских приятелей и на друзей его родителей. При знакомстве многие сослуживцы чуть ли не сразу спрашивали: «Ты сколько получаешь? Начальник плохой?» Затем рассказывали, как они мало получают, как их мало ценят и какой плохой человек их начальник. Говорили самозабвенно и собеседника не слушали.

А уж за проходной с таким человеком кружки пива нельзя было выпить, чтобы он не начал жаловаться: «Начальник дает мне работу, говорит, сделай. А я ему отвечаю, что сделать я могу, но эта работа не по моей должности, эта работа ведущего, а я шестой год — старший. Он говорит, так вот, делай, и повысим. А я ему говорю, что я так не могу…»

Первый год службы эти тоскливые люди удивляли Артура. Он даже матери рассказал про это свое недоумение. Мама отреагировала очень живо.

— Понимаешь, — сказала она. — Таких людей много, и среди них есть способные. Но они редко добиваются чего-то в жизни, потому что перестают идти к цели, ведь они, как ни странно, быстро достигают своего непреодолимого предела. Давно известно: человек стремится к славе, к богатству или к власти. Это древняя мудрость, но в наше время всех людей по этим трем категориям не распределишь, больше нужно градаций, более разветвленная классификация. У тех, про которых ты говоришь, цель одна — обидеться. Вернее, это не цель, а, как я уже сказала, непреодолимый предел. В своей обиде они живут комфортно, ничего не делают, только всем рассказывают, как несправедливо с ними обошлись. Если им улыбается судьба, они и в этом случае не рады. Даже найдя семь белых грибов около одной березы, или лежа на пляже у теплого моря, или получив большую премию, или оказавшись в командировке в Париже, эти люди не бывают счастливы и быстро придумывают, на что бы обидеться и в этом случае.

Краткий и точный рассказ матери удивил Артура. Видимо, мама когда-то размышляла над этим, и у нее остались «выжимки», квинтэссенция, суть. Такая компактная форма удобна для хранения информации, но не подходит для объяснения. «Как же так, — размышлял Артур. — Не нужно ни славы, ни денег, ни власти, не радует семья, не нужно взаимности любимого человека, не нужно решения трудной задачи? Да мало ли привлекательного, мало ли такого, что кажется счастьем?! Я был бы счастлив, если бы мог воскресить Светку и нарожать с ней детей! А мама говорит, что некоторые люди стремятся обидеться, а, обидевшись, достигают своей цели и становятся счастливыми. Ерунда какая-то!»