Обналичка и другие операции - [26]

Андрей ушел раздавленный. А Артура долго мучила совесть. Первый раз в жизни он так жестоко поступил с человеком.

Мидии

От Симферополя до Алушты поехали на троллейбусе. Светлану все приводило в восторг: междугородний троллейбус, степь, но особенно — горы. Она прильнула к окну и замерла. Иногда Артур говорил, чтобы она посмотрела в другую сторону. Светка отрывалась от окна, ойкала, потом снова прижималась к стеклу.

Артур чувствовал себя волшебником, вводящим девушку в волшебную страну. Он хотел еще чудес, старался еще сильнее удивить подружку. Артур раньше времени стал тормошить Свету, приговаривая: «Смотри, что сейчас будет за поворотом!» Света смотрела вперед, но ничего особенно нового за поворотом не открывалось. На пятый, наверное, раз за поворотом стало видно море. Сразу большое, до полнеба. «Ой!» — вздохнула Света. Артур был счастлив.

В Алуште вылезли из троллейбуса, немного погуляли, перекусили в кафе, отдохнули и сели на катер. Билеты взяли до Ялты. Поплыли вдоль берега. Светка немного устала, но, не отрываясь, смотрела на берег. Подплыли к Аюдагу. Артур с гордостью рассказал, что был в Артеке после шестого класса. Обогнули гору, открылся Гурзуф. Над набережной и санаториями ползла в гору татарская деревушка, такая красивая, такая живописная.

— Артур! — воскликнула Светлана. — Боже мой, какая красота! Это же чудо! Давай, здесь останемся!

Подхватили манатки и сошли с катера в Гурзуфе. Тут же на пристани договорились о жилье, точнее, их взяла к себе подыскивавшая квартирантов женщина, назвавшаяся Зинаидой Григорьевной, и повела по улице в гору, «на квартиру».

Зинаида Григорьевна сообщила, что ей пятьдесят семь лет, спросила, сколько лет ее новым жильцам, женаты ли они и откуда приехали. После этого сказала, чтобы кликали ее «баба Зина, меня все так кличут». Тогда еще слово «кликнуть» не было так тесно связано с компьютером и «мышкой», во всяком случае, для бабы Зины.

По дороге баба Зина не замолкала ни на минуту.

— У нас хозяйки разные. Есть очень принципиальные. Летом народу много приезжает, так они выбирают. Одна с России не берет, мы, говорит, в Украине живем, от москалей натерпелись, так хоть теперь отдохнем от них. Другая, она через дом от меня живет, только, говорит, селю законных супругов. Я, говорит, греху не могу потакать. Он тут с молодухой кувыркается, а дома у него, может, семеро по лавкам. А мне все равно, лишь бы порядок был. Чтобы ночью не шумели, чтобы чистота была, чтобы водой сами себя обеспечивали, чтобы баллоны с газом сходили поменять, если машина не придет. А я для своих отдыхающих все делаю. У меня и холодильник есть для жильцов. Только яйца в холодильник я класть не разрешаю. Яйца и так не протухнут, а место в холодильнике занимают. А колбасу, молоко, пожалуйста. Ну, это, конечно летом, когда полно жильцов. Сейчас мало живут, можно и яйца класть. Баба Зина отдыхающих жалеет, это каждый скажет. Летом пришел один мужчина с мальчиком лет пяти. Я его спросила: «Что, сын писается по ночам?» «Писается», — говорит. А я, все равно, взяла. Куда ж им, на улицу, что ли? Ну и что, что писается? Может, из него, когда вырастет, ученый получится, или артист, или писатель. Тут у нас Чехов жил, слыхали? Поселила папашу с сыном в беседке, она как дом, вся закрытая, только отопления нет. А зачем летом отопление? А так, две кровати, простыни, столик даже есть.

Светлана и Артур слушали эту курортную демагогию, а когда баба Зина останавливалась отдышаться, ребята уходили вперед и смеялись.

Дошли, увидели дом, бывшую саклю. Рядом с домом бабы Зины был построен длинный сарай для отдыхающих. Сарай делился на узкие комнаты по семь квадратных метров каждая. В комнате умещались две кровати и тумбочка, которую, если поставить посередине и сидеть на кроватях, можно было использовать, как стол. Для чемоданов оставались две «щели» между спинками в ногах кроватей и стеной. Над «щелями» для чемоданов — две вешалки для одежды. В противоположной от двери стене было маленькое окошко.

Во дворе перед сараем стоял большой дощатый стол со стульями и скамейками, на которых могли одновременно рассесться 16 человек. Рядом под навесом — газовая плита с пятилитровыми баллонами. Поодаль был умывальник — длинный бак с кранами. За умывальником — уборная с четырьмя кабинами и душ той же конструкции, что и умывальник.

— Воду в баки отдыхающие сами наливают, по четыре ведра в день на комнату, — сказала баба Зина. — Баки всегда должны быть полные. Так участковый велел.

Отдыхающих было пять человек. У Бабы Зины жила молодая семья с дочкой-дошкольницей из Донецкой области. При знакомстве, узнав, что новые соседи из Москвы, молодой отец сообщил, что они с женой два года назад, оставив дочку теще, съездили на неделю в Москву, а Артур спросил у жителей Донбасса, не знают ли они Василия Трофимовича и Оксану из Донецка. Еще были родственники бабы Зины из Череповца, тоже молодой мужчина и его жена. Родственники платили, как и все. Льгота у них была только одна — когда хозяйка слишком долго говорила, родственник мог остановить ее: «Баба Зина, брось трепаться!» И хозяйка замолкала. Взамен этой льготы у него были родственные обязанности — баба Зина постоянно просила его помочь мужу, Федору Софроновичу, по хозяйству. Он иногда соглашался со словами: «Ну, баба Зина, ты даешь!», иногда отказывался: «Не сейчас, баба Зина». Родственник был умелый и веселый человек, а Софроныч — пожилой, бестолковый и пьющий. Поэтому все делал родственник, а дед только ждал, когда будут обмывать успех. Теперь к отдыхающим прибавились Артур и Светлана, и стало семеро.