Обменные курсы - [96]

Черная машина мчится дальше. Солнце высвечивает белый дым над цементным заводом и ядовито-оранжевые выбросы ТЭЦ, сияет на белых утесах многоэтажек, которые в своем безликом однообразии могли бы принадлежать любому городу мира, если бы не типично слакские пустыри, безлюдье, отсутствие машин. Солнце освещает пыльные смерчи между домами, сугробы мусора в придорожных канавах. Еще оно освещает солдат: голые по пояс, они засыпают щебенкой ямы на дороге. Гимнастерки и автоматы развешены на деревьях с побеленными стволами, рядом стоит армейский грузовик, на капоте сидит офицер.

– Всегда вы видите, что мы работаем, – говорит Любиёва. – Здесь мы улучшаем дороги, всегда хорошие. И везде вокруг развивается наша промышленность. Здесь много смелых и грандиозных проектов.

Потом, разом, Слака, город без пригородов, кончается; перед ними прямая дорога и бурая равнина, а возле дороги – деревянная халупка с многочисленными надписями кириллицей. Возле халупки стоят вооруженные люди. Шофер оборачивается и что-то говорит.

– Сказал, что должен выйти на милицейском посту и сообщить, куда вас везет, – поясняет Любиёва.

Машина останавливается, водитель идет к посту. Любиёва с улыбкой прикладывает палец к носу.

– Пожалуйста, при нем постарайтесь быть чуточку осторожным. Это такие люди, они обо всем докладывают. Смотрите, он вернулся, всё хорошо. Теперь мы повезем вас в густой лес.

Черная машина едет дальше, по залитой солнцем прямой белой дороге, рассекающей бурую равнину. Любиёва сидит в своем углу, держа сумочку на коленях; Петворт откидывается на мягком сиденье, головой на вязаный подголовник, и отдается невинной простоте пейзажа, чистой радости от неведомого мира, для которого у разума еще нет слов и названий.

– Помните, куда мы едем? – спрашивает Любиёва. – Надеюсь, помните, в программе всё написано. Сегодня – Глит. Это очень красивый город, очень древний, мы проведем там три ночи в очень старой гостинице традиционного типа. Там прекрасный замок, мы его посетим. Вы прочитаете две лекции в университете, знаете какие. В субботу мы уедем в Но-год. Это, разумеется, тоже очень хороший город, потому что там мы проведем все выходные, а мы не стали бы проводить их в плохом месте. Думаю, будут развлечения и рыбное озеро. Поедем на поезде, потому что водитель должен будет раньше вернуться к жене. В понедельник вы тоже читаете две лекции, потом мы, снова на поезде, едем в Провд. Провд совсем другой, вы впечатлите. Раньше там жили очень глупые и отсталые люди, а теперь они строят грандиозные новые проекты. Вы их увидите. Там тоже две лекции. Вечером в пятницу мы садимся на самолет, так быстрее, и возвращаемся в Слаку, чтобы вы видели наш день всенародного торжествования. Торжествования?

– Торжества, – поправляет Петворт. – Ликования.

– Что ж, позвольте мне одну маленькую ошибку. Вы знаете, обычно я перевожу вас очень хорошо. Надеюсь, вы рады, когда я с вами всё время.

– Конечно, рад, – отвечает Петворт.

Солнце сияет, машина мчит по широкой плоской равнине, протянувшейся до самого горизонта, где бледно синеют горы. Если пейзаж – чередование картин, думает Петворт, насыщенно-ярких и более пастельных, то это полотно с весьма ограничейной палитрой – схематическое, абстрактное, едва ли не черно-белое. Почти ничто не движется, нет ни оград, ни границ. По обе стороны дороги раскинулась зелено-бурая ширь, блестят на солнце заболоченные участки.

– Вронопская равнина, очень типичная, – говорит Любиёва, – и, думаю, немножко скучная. Совсем другие горы и лес, куда любят ездить все наши гости. Вам очень понравится.

Повсюду солнце и тишь, движутся лишь редкие белые пятнышки – утки. Временами попадаются большие статичные стада белых и бурых овец, рядом одиноко застыли пастухи в черных костюмах и белых рубашках, похожие на методистских чтецов. Припекает; Петворт начинает клевать носом.

– Вот еще утки, – говорит Любиёва, дергая его за рукав. – Помните, как они называются? Освоили наш язык?

– Крякьякуу, – отвечает Петворт.

– Замечательно! Жалко, что в городах, куда мы едем, эти слова не годятся.

– Не годятся?

– О, у нас здесь столько языков, разве вы не знали? Мы такой смешанный народ, все разные. Разумеется, правительство очень старается помочь и дать нам один язык, чтобы все друг друга понимали. Мне очень жаль, что долина такая длинная, но через час будет интересно. Может быть, вы хотите немного поспать? Я вас разбужу, когда въедем в интересное место. Вы, наверное, устали после вчерашней ночи.

– Да, – говорит Петворт.

– Разумеется. Вы так мало времени были в своей постели. Надеюсь, теперь вы понимаете, что это была не очень удачная мысль ехать в клуб после опера. Но как же вы могли не поехать! Вы во всем слушали свою приятельницу.

– Какую? – спрашивает Петворт.

– Петвурт, вы знаете какую, – говорит Любиёва. – Вашу новую знакомую, бешеную англичанку, подружку Танкича. Кто она? Где вы с ней познакомились?

– А, миссис Стедимен, – отвечает Петворт.

– Так она его жена?! – восклицает Любиёва. – Он правда на ней женился? В таком случае, думаю, вы оба не очень хорошо выбираете себе дам, она не такая хорошая подруга. Когда-то англичане славились своей сдержанностью, но сейчас, думаю, это не так.