Обмен Разумов - [8]

— Вообще-то оно не то чтобы пропало,— сказал Марвин.— По-настоящему — его украли.

— Так бы и говорили с самого начала,— обиделся Урдорф. — Теперь дело предстает в совершенно ином свете. Я всего лишь сыщик; никогда не выдавал себя за чтеца чужих мыслей.

— Очень жаль,— сказал Марвин.

— Мне тоже жаль,— сказал сыщик Урдорф.— Это я о вашем теле. Должно быть, для вас это форменный удар.

— Да, так оно и было.

— Представляю, каково вам теперь.

— Спасибо,— поблагодарил Марвин.

Несколько минут посидели в дружелюбном молчании. Первым заговорил Марвин.

— Ну?

— Прошу прощения, — ответил сыщик.

— Я говорю «ну».

— A-а! Извините, первый раз я вас не расслышал.

— Это ничего.

— Спасибо.

— Ради бога, пожалуйста.

Вновь наступило молчание. Затем Марвин опять сказал: «Ну?», а Урдорф ответил: «Прошу прощения».

— Я хочу, чтобы мне его вернули,—сказал Марвин.

— Кого?

— Мое тело.

— Что, что? Ах да, ваше тело. Гм, еще бы вы не хотели, — подхватил сыщик с понимающей улыбкой.— Но это, конечно, не так то легко, правда?

— Откуда мне знать,— ответил Марвин.

— Да, знать вам, пожалуй, неоткуда,—согласился Урдорф,— Но смею вас уверить, это не так-то легко.

— Понимаю,— сказал Марвин.

— Я вот и надеялся, что вы поймете.

Произнеся эти слова, Урдорф погрузился в молчание.

Молчание длилось приблизительно секунд двадцать пять плюс-минус секунда или две; к концу этого периода терпение у Марвина лопнуло, и он закричал:

— Черт вас возьми, намерены вы шевельнуть пальцем, чтобы вернуть мне тело, или же будете просиживать свою толстую задницу, не говоря ни единого путного слова?

— Конечно, я намерен вернуть вам тело,— сказал сыщик.—Или, во всяком случае, попытаться. И незачем меня оскорблять. Я в конце концов не машина с готовыми ответами на перфокартах. Я разумное существо, такое же, как и вы. У меня свои надежды и страхи. И свой метод ведения беседы. Вам он может казаться не очень действенным, но я нахожу его в высшей степени целесообразным,

— Это действительно так?— смягчился Марвин,

— Право же, так.— В кротком голосе сыщика не было и следа затаенной обиды.

Казалось, вот-вот наступит очередное молчание, поэтому Марвин спросил:

— Как по-вашему, есть ли надежда, что я... что мы вернем мое тело?

— Есть, и большая,—ответил сыщик Урдорф.—Я, откровенно говоря, рискну зайти довольно далеко и заявить, что уверен в успехе. Моя уверенность базируется не на изучении вашего конкретного случая, о котором мне известно очень немногое, а на простейших статистических выкладках.

— А выкладки свидетельствуют в нашу пользу?—-осведомился Марвин,

— Вне всякого сомнения! Судите сами: я квалифицированный сыщик, владею всеми новейшими методами, мне присвоен высший индекс оперативности—АА-А.

И все же, несмотря на это, за пять лет полицейской службы я еще ни разу не раскрыл преступления.

— Ми единого?

— Ни единого,— решительно подтвердил Урдорф,— Любопытно, не правда ли?

—Да, наверное,— сказал Марвин,—Но ведь это значит...

— Это значит,— перебил его сыщик,— что полоса неудач, самая редкостная из всех мне известных, по статистическому ожиданию должна вот-вот кончиться.

Марвин смешался, а это ощущение непривычно для марсианского тела. Он спросил:

— А что если полоса все же не кончится?

— Не будьте суеверным,— ответил сыщик.— Теория вероятностей на нашей стороне; в этом вы убедитесь даже при самом поверхностном анализе создавшегося положения. Я завалил сто пятьдесят семь дел подряд. Ваше сто пятьдесят восьмое. На что бы вы поставили, если бы были заядлым спорщиком?

— На то, что и дальше будет так продолжаться,— сказал Марвин.

— Я тоже,— признался сыщик с виноватой улыбкой.— Но тогда, заключая пари, мы исходили бы из эмоций, а не из разумного расчета.— Урдорф мечтательно поднял глаза к потолку.— Сто пятьдесят восемь неудач! Фантастическая цифра! Такая полоса неминуемо должна кончиться! Скорее всего, я теперь могу сидеть у себя в кабинете сложа руки, а преступник сам найдет ко мне дорогу.

— Да, сэр, — вежливо согласился Марвин, — Но вы, надеюсь, не станете пробовать именно такой метод.

— Да нет, — сказал Урдорф. — Его я испробовал в деле номер сто пятьдесят шесть. Нет, ваше дело я буду расследовать активно. Тем более что здесь налицо преступление сексуальное, а такие вещи меня особенно интересуют.

— Извините? — пролепетал Марвин.

— Вам совершенно не в чем извиняться, — заверил его сыщик. — Не следует испытывать чувство неловкости или вины только оттого, что вы стали жертвой сексуального преступления, пусть даже народная мудрость многих цивилизаций считает, будто в таких случаях на жертву ложится позорное пятно, исходя из презумпции ее сознательного или подсознательного соучастия.

— Нет, нет, я не извинялся, — сказал Марвин. — Я просто...

— Вполне понимаю, — прервал его сыщик. — Но не стыдитесь, расскажите мне самые чудовищные, омерзительные подробности. Считайте меня безликой официальной инстанцией, а не разумным существом с половыми признаками, страхами, желаниями, вывихами, поползновениями...

— Я все пытаюсь вам втолковать, — сказать Марвин, — что сексуальное преступление здесь ни при чем.

— Все так говорят, — задумчиво произнес сыщик.— Поразительно, до чего неохотно приемлет неприемлемое человеческий разум.