Обманщик - [50]

– Я остаюсь, Сэм, – сказал Моренц.

– Да, – подтвердил Маккриди, – ты останешься. Прощай, дружище. Спи спокойно. Никто тебе ничего не сделает.

– Никто ничего не сделает, – пробормотал Моренц и заснул.

Маккриди уже поднимался, когда заметил на груди Моренца ключ. Он снял его вместе со шнурком, сунул книгу в джутовый мешок, спустился по лестнице и исчез в высокой кукурузе. Через две минуты, в полдень, кольцо вокруг сарая замкнулось.

Через двенадцать часов Маккриди добрался до гигантской сосны на границе недалеко от Элльриха. Он снова набросил камуфляжную накидку и, укрывшись под деревьями, ждал до половины четвертого утра. Тогда он трижды мигнул фонариком, направив его на белую скалу, прополз под режущей проволокой, через минное поле и вспаханную нейтральную полосу. Зигфрид ждал его у ограждения.

По дороге в Гослар Маккриди вынул из кармана ключик, который он снял с Моренца. На стали было выгравировано: «Кёльнский аэропорт». Основательно позавтракав, Маккриди попрощался с Курцлингером и Зигфридом и поехал – но не к Ганноверу, а в юго-западном направлении.

В ту же субботу в час дня солдаты вызвали полковника Восса. Полковник прибыл в служебном лимузине вместе с какой-то женщиной в штатском. Они поднялись на сеновал и осмотрели тело. Потом был устроен тщательнейший обыск, сарай почти разобрали по бревнам, но так и не нашли ничего похожего на документы, не говоря уже о толстой книге. Впрочем, они и не догадывались, что им следует искать.

Один из солдат вырвал из руки мертвеца маленькую серебристую фляжку и передал ее полковнику Воссу. Тот понюхал и пробормотал: «Цианид». Потом фляжку взяла майор Ваневская. Обнаружив на ее дне маркировку «Харродз. Лондон», она выругалась совсем не по-женски. Полковнику Воссу, который очень плохо владел русским, показалось, что она почему-то вспомнила мать мертвеца.

Воскресенье

В полдень Маккриди вошел в здание кёльнского аэропорта. До отлета самолета на Лондон оставался еще целый час. Он сменил билет Ганновер – Лондон на билет от Кёльна до Лондона, прошел регистрацию и не торопясь направился к стальным камерам хранения, занимающим одну из стен зала ожидания. Ключом Моренца он открыл камеру номер сорок семь. В ней лежала черная холщовая сумка. Маккриди вынул ее.

– Благодарю вас, герр Маккриди. Полагаю, сумку возьму я.

Он повернулся. В трех шагах от него стоял заместитель директора оперативного управления западногерманской разведывательной службы. Чуть поодаль переминались еще двое на вид очень крепких мужчин. Один рассматривал свои ногти, другой изучал потолок, как бы выискивая в нем трещины.

– Ах, доктор Геррманн, очень рад вас видеть. И что же привело вас в Кёльн?

– Сумку… если вы не возражаете, герр Маккриди.

Маккриди протянул сумку Геррманну, а тот передал ее своим сопровождающим. Теперь доктор Геррманн мог позволить себе быть любезным.

– Пойдемте, герр Маккриди. Разрешите проводить вас до самолета. Мы, немцы, очень гостеприимны. Вы же не хотите опоздать на ваш рейс?

Они направились к пункту паспортного контроля.

– А что с одним из моих коллег… – начал Геррманн.

– Он не вернется, доктор Геррманн.

– Бедняга. Но, может быть, это и к лучшему.

У паспортного контроля доктор Геррманн показал свое удостоверение, и их пропустили, не проверяя документы. Когда объявили посадку, доктор Геррманн проводил Маккриди до трапа самолета.

– Мистер Маккриди!

Он обернулся. Геррманн наконец улыбнулся.

– Мы тоже умеем слушать, о чем болтают в эфире по ту сторону границы. Удачного полета, герр Маккриди. Мои наилучшие пожелания Лондону.

* * *

В Лэнгли новость узнали неделей позже. Генерала Панкратина снова перевели. Теперь он будет начальником управления мест заключения для военных в Казахстане.

Клодия Стьюарт узнала об этом от своего человека в посольстве США в Москве. Она еще не вполне пришла в себя от нескончаемого потока благодарностей, сыпавшихся на нее от специалистов, изучавших советские планы военных действий. Что касается советского генерала, то она была настроена философски. Однажды в буфете она как бы между прочим сказала Крису Апплйарду:

– Он сохранил жизнь и даже звание. Это лучше, чем свинцовые шахты Якутии. Что же касается нас, то это дешевле, чем многоквартирный дом в Санта-Барбаре.

Интерлюдия

Слушание возобновилось на следующий день, во вторник утром. Эдуардз по-прежнему был предельно корректен, но втайне надеялся, что слушание удастся свернуть побыстрее. У него, как и у сидевших по обе стороны от него двух инспекторов, было достаточно других дел.

– Благодарю вас за то, что вы освежили в нашей памяти события 1985 года, – сказал он, – хотя мне кажется, можно было бы возразить, что, с точки зрения разведки, тот год относится к другой, теперь уже минувшей эпохе.

Дениса Гонта такой вывод не устраивал. Он знал, что, убеждая комиссию рекомендовать директору пересмотреть решение, он имеет право рассказывать о любом эпизоде деятельности своего шефа. Кроме того, он понимал, что сам Тимоти Эдуардз едва ли согласится на такую рекомендацию, но слушание закончится голосованием – значит, ему нужно было убедить двух инспекторов. Он встал, подошел к молодому человеку из канцелярии и попросил у него другую папку.