Обманка - [18]

Колокол Сан-Джакомо начал звонить прямо над их головами, и стаи голубей сорвались с церковной крыши, так что спор пришлось прервать.

– Час дня, – сказала Ишрак. – А это, наверное, отец Пьетро.

Они увидели немолодого седовласого мужчину, одетого в рясу бенедиктинца из некрашеной шерсти, с мокрым от святой воды лбом, который, продолжая креститься, шел через людную площадь. Купцы, негоцианты и прохожие приветствовали его по имени, пока он пробирался в толпе. Он приостановился, чтобы благословить поздоровавшегося с ним ребенка, а потом, наконец, добрался до начала моста Риальто, где небольшая каменная тумба, предназначенная для швартовки лодок, служила ему сиденьем.

Он занял свое место, после чего слуга, шедший за ним следом, установил небольшой столик, развернул длинный скрученный свиток и вручил священнику перо. Отец Пьетро осмотрелся, окунул перо в чернильницу и стал ждать, держа перо наготове. Он явно был готов приступить к делам, но Ишрак с Фрейзе не успели с ним заговорить: вокруг него уже собралась небольшая толпа: люди выкрикивали имена своих родственников и забрасывали его вопросами.

Ишрак с Фрейзе смотрели, как монах просматривает свой список, вносит в него новые имена, сообщает о тех, кого ему удалось разыскать, и дает советы просителям. Для одного молодого человека у него нашлось радостное известие: его двоюродного брата отыскали на захваченной территории Греции, и хозяин был согласен на продажу.

Большая часть Греции была захвачена Оттоманской империей, так что грекам приходилось служить турецким господам и платить ежегодную дань. Этот обращенный в рабство мужчина работал на ферме у одного из захватчиков. Хозяин назвал цену, и отец Пьетро счел ее приемлемой, хотя она была обозначена как «лира ди гроссо» – десять дукатов, годовой заработок рабочего.

– Где я возьму такие деньги? – спросил мужчина.

– Твоему храму следует провести сбор денег для выкупа твоего родственника, – посоветовал монах. – А Его Святейшество ежегодно выделяет деньги на освобождение христиан. Если ты соберешь часть денег, я смогу ходатайствовать об оставшейся сумме. Приходи, когда у тебя будет по крайней мере половина, и мы обменяем ее на английское золото. В этом году рабовладельцы хотят получать только английские нобли. Но я обеспечу тебе справедливый курс у менял.

– Господи, благослови! Благослови тебя Бог! – выпалил молодой человек и нырнул обратно в толпу.

Несколько человек подошли ближе и о чем-то негромко поговорили, а потом перед столиком монаха очутились Фрейзе с Ишрак.

– Отец Пьетро? – уточнил Фрейзе.

– Так меня зовут.

– Рад, что нашел вас. Я приведу к вам моего господина: он разыскивает родителей, которых захватили в рабство.

– Сочувствую ему – и им. Молю Бога, чтобы Он вернул их домой, – мягко отозвался монах.

– Можно привести его к вам сюда завтра? – спросил Фрейзе.

– Да, сын мой. Я всегда здесь. Дело моей жизни – искать заблудших овец, украденных из стада. Как зовут его отца и мать?

– Их фамилия – Веро, и он получил известие об отце. Его отец – Гвиллиам Веро. Говорят, что он был галерным рабом на корабле, принадлежавшем…

Фрейзе с досадой хлопнул себя по широкому лбу.

– Байиду, – подсказала ему Ишрак. – Но нам сказали, что это было несколько лет назад. Мы точно не знаем, где он сейчас.

Отец Пьетро кивнул.

– Мне этот Байид известен. Я сегодня вечером просмотрю те списки, которые хранятся у меня дома, и расспрошу кое-кого из недавно отпущенных рабов, – пообещал он. – Недавно Байид продал мне одного своего раба. Возможно, этот человек знает что-то о Гвиллиаме Веро. Надеюсь, что завтра я смогу дать вам какой-то ответ.

– Байид продал вам какого-то галерного раба? – переспросила Ишрак.

– Он купец, – проговорил отец Пьетро так спокойно, словно ничто на свете уже не может удивить его. – Он торгует рабами так, как английские купцы торгуют тканями. Христианские души для него такой же вид товара, как и все остальные, да простит его Бог. Он продал мне раба за десять дукатов, но потребовал, чтобы ему заплатили английским золотом, так что мы отправили ему восемь английских ноблей. Тогда они стоили меньше, чем сейчас.

– А почему они не берут выкуп дукатами? – удивилась Ишрак. – Ведь это же венецианские деньги!

– Они всегда требуют или золото в слитках, или такие деньги, которым они могут доверять. В этом году они просят английские нобли, потому что в каждой монете всегда сто восемь гран золота. С английскими монетами они всегда знают, что получают. В некоторых странах монеты выпускают из металла с большим количеством примесей. Вы убедитесь, что в здешних пикколи почти совсем нет серебра. Чуть ли не одно только олово. Опасайтесь фальшивых монет. – Тут монах ласково посмотрел на Ишрак. – А ты, дитя? Что ты делаешь так далеко от дома? Ты рабыня или свободная?

– Свободная. – Под вуалью Ишрак покраснела. – Моя мать приехала в эту страну по доброй воле, а я родилась здесь.

– Твой отец христианин?

– Я не знаю своего отца, – глухо призналась она. – Мать ни разу не назвала мне его имени. Но она говорила, что они были женаты. Мой отец был христианином, а моя мать была свободной.