Обманчивый блеск мишуры - [12]

Мисс Тоттенхейм поймала на себе взгляд Трой и слегка опустила глаза.

— Да неужели? — польщенно спросил полковник. После взаимного обмена комплиментами мистер Смит несколько угомонился, и они все вместе отправились пить чай, который на этот раз был сервирован в столовой и не имел ничего общего с милым тет-а-тет Трой и Хилари в зеленом будуаре. Над обществом витал дух скованности, причём отказ Крессиды взять на себя роль хозяйки нисколько не разрядил атмосферу.

— Бога ради, дорогой, не проси меня ничего разливать, — заявила она томно. — Ты же знаешь, что мне, право, больше подошли бы брюки. Я, знаете, испытываю к подобным обязанностям нечто вроде идиосинкразии. Это не моя роль.

Миссис Форестер несколько секунд в упор смотрела на Крессиду, а затем сказала:

— Быть может, Хилари, ты поручишь это мне?

— С удовольствием, дорогая тётушка. Как в старые добрые времена, правда? Когда дядя Берт начал посещать Итон-сквер после того, как смирился с моим похищением.

— А что мне оставалось? -, aставил мистер Смит. — Таков уж обычай. Живи и давай жить другим. Зачем сердиться на то, чего не изменишь?

— Ты на свой лад очень порядочный человек, Смит, — заметила миссис Форестер. — И мне кажется, что мы научились понимать друг друга. Какой чай вы предпочитаете, миссис Аллен?

“Я очутилась среди людей, которые говорят именно то, что думают, и тогда, когда думают. Словно дети, — размышляла про себя Трой. — Это очень необычно и может закончиться чем угодно”.

Правда, к мистеру Смиту это не относилось. Он явно себе на уме и ни в коем случае не покажет, что на самом деле думает о присутствующих.

— А как поживают твои бандиты, Хилл? — спросил он, забавно склонив набок голову, чтобы не капнуть на себя маслом с булочки. — Все ещё ничем не проштрафились?

— Конечно, дядя Берт, но, прощу вас, выбирайте выражения. Я ни за что на свете не хотел бы, чтобы вас услышали Казберт или Мервин. А ведь кто-то из них может войти в любой момент.

— О Боже, — пробормотал мистер Смит, ничуть не смутившись.

— Эта зияющая пустота над камином, — протянула Крессида. — Ты собираешься повесить сюда мой портрет, да, дорогой?

— Да, дорогая, — ответил Хилари. — Собственно говоря… — тут он тревожно поглядел на Трой, — я уже пытался завести об этом речь.

Реплика Крессиды спасла Трой от очень неприятного положения.

— Я предпочла бы гостиную. Знаете, чтобы не смешивать себя с супом и быть подальше от мрачных предков, — добавила она, окинув критическим взглядом остальные портреты.

Хилари густо покраснел и ответил только:

— Посмотрим. В эту минуту вошёл Мервин, чтобы передать поздравления повара и сообщить, что пирожки готовы.

— О чем это он? — раздражённо спросила Крессида. — Какие ещё пирожки после чая? Кстати, дорогой, я терпеть не могу пирожков с мясом.

— Я знаю, дорогая. Я, между прочим, тоже. Но это древний обычай. Откусывая первый кусок, надо загадать желание. Церемония, как велит традиция, проводится на кухне. Достаточно будет просто попробовать хоть крошечку. Уилфреду это будет очень приятно.

— А на кухне есть кошки? — спросила Крессида. — Не забудь, я не переношу кошек.

— Мервин, — обратился к слуге Хилари, — попросите Киски-Ласки убрать Лапушку и Подлизу, хорошо? Он поймёт.

— Надеюсь, — сказала Крессида, обращаясь к Трой. — У меня, знаете, положительно аллергия на кошек. Эти животные совершенно выводят меня из себя. У меня начинается нервный срыв, стоит мне только заметить кошку.

Она ещё довольно долго распространялась на эту тему; Трой устала считать, сколько раз прозвучало слово “знаете”.

— Я буду рада, — громко сказала миссис Форестер, — возобновить своё знакомство с Лапушкой и Подлизой.

— Больше, чем со мной, — взорвалась Крессида, впервые обратившись к миссис Форестер, но так и не взглянув на неё.

— Что касается твоих слуг, Хилари, — продолжила тётя, — я вполне разделяю твоё убеждение, что повар был совершенно прав, когда подрался с человеком, который плохо обращался с кошками. Я говорю…

— Да, тётушка, я знаю. Мы все с этим согласны! О, дорогая, ты — восхитительное исключение, — тут же поправился он, предвидя протест своей возлюбленной. — Так пойдёмте пробовать пирожки!

В кухне их встретил кланяющийся и улыбающийся Киски-Ласки, однако Трой показалось, что его глаза таят жестокую обиду. Она проступила гораздо явственнее, когда из-за наружной двери донеслось гневное мяуканье. Наверное, Лапушка и Подлиза, решила Трой.

Краснощёкий мальчик проворно проскользнул в дверь, плотно прикрыв её за собой. Кошачий концерт оборвался.

— Прости нас за кошечек, Уилфред, — извинился Хилари.

— Ничего, сэр, — ответил повар, искоса глянув на мисс Тоттенхейм; краснощёкий мальчик, надувшись, смотрел через окно во двор и зализывал царапину на тыльной стороне ладони.

Пирожки красовались на огромном блюде посреди кухонного стола. Трой с облегчением отметила, что они маленькие. Хилари объявил, что каждому по очереди полагается взять пирожок, попробовать его и загадать при этом желание.

Впоследствии Трой не раз вспоминала эти несколько минут, когда они в смущении стояли вокруг стола. Это были практически последние мгновения зачарованного спокойствия в Холбедзе.