Обман - [73]
Веселый голос Мишеля слегка охрип:
— Пошли наверх, и я покажу, в чем дело.
— Наверху ребенок, а тут в нашем распоряжении диванчик, — Жюмель тихо рассмеялась. — Давай погаси, да не все свечи, а только одну…
Выполняя приказ, Мишель спрашивал себя, чем он заслужил такую необыкновенную женщину. А потом решил не думать, а просто принимать этот дар небес.
АБРАЗАКС. ЦАРСТВО МАРСА
Через миг вслед за ним появился второй. Розовое тельце прыгало на тонких паучьих лапках, а личико было вполне симпатичным. Зато на личико третьего было невозможно смотреть. Оно высовывалось из венчика огромного цветка. Тельце было все в крови, и из личика тоже сочилась кровь. Носа на нем не было, а глаза и рот терялись в переплетении пульсирующих, надутых вен.
— Что происходит? — в смятении вскричал молодой священник.
Но прежде чем кто-либо смог ему ответить, кошмар усилился. Сотни, если не тысячи детей появлялись из листвы. Одни хромали, другие подпрыгивали, третьи выползали из кустарника. У каждого имелись какие-либо изъяны, и подчас настолько абсурдные, что заставляли думать о нашествии демонов ада. Но это не были демоны: в их наивных, растерянных глазах с расширенными зрачками сквозило либо безумие, либо страх. С неба исчезли все звезды, но от окружавшей космос изогнутой и пропускающей свет поверхности шло сияние.
Нострадамус раскинул руки, приглашая спутников прижаться к нему поближе.
— Не бойтесь, — уговаривал он, — перед бедами и несчастьями всегда рождаются уродцы. А эти явно предвещают ужасную катастрофу.
Стоя на вершине скалы, человек в черном плаще, священник и женщина с содроганием глядели, как у их ног плещется море детей с различными уродствами и аномалиями. Растений было уже не видно под кучей маленьких тел. Ножки, вывернутые назад, мяли стебли, руки, слишком большие даже для взрослого, рвали головки цветов и траву. Толпа остановилась у подножия скалы и образовала сплошную поверхность из горбатых спинок. От этой массы исходило тяжкое, угрожающее сопение. Сияние начало меркнуть.
— И вы еще отрицаете, что служите дьяволу! — крикнул Нострадамусу человек в черном плаще. — Верните меня обратно в смерть!
— Вы сами не хотели умирать.
Голос человека в плаще осекся:
— Я служил Богу и никогда не думал, что окажусь в аду.
— А вы и не в аду. Настоящий ад на земле.
— Хорошо сказано, Мишель!
Голос раздался ясно и четко, словно его владелец находился совсем рядом, но он был еще далеко. Дети-уроды спешили дать ему дорогу, прихрамывая на ходу и расползаясь в разные стороны. Чтобы собрать воедино образ того, кто приближался, Мишелю понадобилось время. К нему, опираясь на длинную палку, подходил худой бородатый старик. В этот миг на темном небе зажглись расположенные пятиугольником пять звезд и небо осветилось, словно звезды родились специально, чтобы освещать старику дорогу.
Ульрих подошел к скале, и глаза его доброжелательно сияли. Он ткнул палкой в сторону Нострадамуса.
— Я знаю, ты здесь, чтобы помешать мне, но надеюсь, тебе хватает ума понять, что ничего у тебя не получится.
— Получится. Со мной они. — Нострадамус указал на своих спутников. — Помнишь, что ты сказал мне перед смертью? О слабом звене твоего замысла?
— Помню, но эти тебе не помогут. Они тебя ненавидят.
— Больше всех я ненавижу вас! — воскликнула женщина.
Дети-монстры вздрогнули, словно по ним прокатилась волна гнева.
Ульрих не обратил внимания ни на реплику, ни на существ, которые расступились перед ним.
— У них нет твоего знания, Мишель. Они ничего не знают ни об этом небе, ни о трехстах шестидесяти пяти сферах, ни о восьмом тысячелетии, ни об зонах, ни об Архонтах. Абразакс для них — не более чем имя или, на худой конец, просто число.
Нострадамус пожал плечами.
— Это не важно: хватит и того, что знаю я.
Ульрих укоризненно наклонил голову.
— Ты упрямый, Мишель, и всегда таким был.
Он указал палкой на звездный пятиугольник на небе.
— Погляди сюда. Где-то тысяча девятьсот девяносто девятый год наступает, где-то уже наступил. Единственное, что мы можем исключить, — это то, что он не наступит никогда. Если же он наступает, то я победил, и ты это прекрасно знаешь. События, описанные в твоих стихах, изменить невозможно.
Нострадамус заметил, что вспотел. Это было очень странно, потому что вечная ночь холодна.
— Если здесь победу одержу я, то никакой Владыка ужаса на землю не явится. Ты уж и подавно.
Ульрих расхохотался, а за ним уродцы, и эхо этого смеха раскатилось по вселенной.
— До чего же ты наивен, Мишель, — сказал старик, когда приступ веселья прошел, — Ты не в состоянии даже истолковать свои собственные катрены. Ты решил, что Владыка ужаса — это я. Помнишь последнюю строку?
— Помню. — Нострадамус был озадачен, но виду не подал. — Avant, Apres Mars regner par bon heur
