Обман - [18]

— Это мы посмотрим, — пробормотал кардинал.

— Их настоятель, Марк Ришар, в прошлом был обвинен инквизитором Иоанном Римским в симпатии к гугенотам…

Удар пришелся точно в цель. Делла Ровере вздрогнул и оглядел коллег.

— Почему об этой детали мне никто не доложил? — возмущенно спросил он.

— Это записано в документах, — хитро усмехнулся Матье Ори, — Ваше высокопреосвященство, напоминаю вам, что обвиняемая отлучена от церкви. Вы найдете это в ее деле, если прочтете внимательно. Что могут значить ее утверждения, если учесть, что она — убийца, сознательно сеявшая чуму в вашем Провансе? Перед вами настоящая змея.

— Ложь! — закричала Катерина. Она быстро заморгала глазами, чтобы вызвать слезы. — Из-за интриг Меркюрена и еврея по имени Мишель де Нотрдам в Эксе заживо сожгли невиновного! Диего Доминго Молинас был человеком безупречным, и его погубила эта шайка некромантов!

При упоминании о Молинасе делла Ровере слегка вздрогнул. Катерина прекрасно знала, что кардинал был покровителем и коллегой испанца. Назвав это имя, она как бы предупреждала прелата об опасности, которую таит для него обвинительное заключение, вынесенное по ее поводу. Признав ее виновной, он рисковал себя скомпрометировать.

Теперь делла Ровере побледнел.

— Если обвинения в адрес этой женщины исходят от колдуна, то они не имеют никакой силы, — сказал он без прежней уверенности в голосе. — Мы не можем продолжать процесс без следствия по делу Дениса Захарии.

В улыбке Матье Ори прибавилось иронии.

— Ваше высокопреосвященство, я вынужден напомнить вам, что обвиняемая отлучена от христианской церкви. Самым весомым из тяготеющих над ней обвинений является обвинение в сношении с демонами. Возможно, каждое ее слово — ложь.

Все присутствующие снова зашумели, но на этот раз в поддержку Матье Ори. Кардинал казался растерянным.

— Чего же вы просите? — пробормотал он.

— Допроса под пыткой. Тогда увидим, будет она настаивать или откажется от своих заключений.

Снова поднялся одобрительный шумок. На миг Катерину охватила паника, но она быстро с собой справилась, благодаря способности мыслить логически: делла Ровере был вовсе не заинтересован в том, чтобы она заговорила. И уж тем более, чтобы заговорила под пыткой, когда люди теряют над собой контроль.

Кардинал, казалось, был в растерянности, и лицо его выражало преувеличенную скромность, когда он произнес:

— Эта женщина едва приоткрыла нам ужасную интригу, затеянную алхимиком, посвятившим себя демоническим искусствам. Вы, как и я, знакомы с «Руководством для инквизиторов» Николаса Эймерика. Пытка имеет смысл, когда есть достаточно доказательств вины подсудимого. В этом же случае я вижу много пробелов в расследовании. Надо было более тщательно работать с главным свидетелем обвинения. Мне его показаний недостаточно.

Матье Ори приподнял плечи, видимо, считая лишним отвечать. Наверняка весь процесс казался ему незначительным.

Кардинал расценил наступившее молчание как свою победу. Он мрачно уставился на Катерину.

— Женщина, ты не привела ни одного доказательства в пользу своих обвинений. Даю тебе минуту, чтобы ты представила хотя бы одно. Если же не представишь, то будешь заключена уже не в монастырь или городскую тюрьму, а в один из казематов, что находятся в наших подземельях. И там будешь ожидать конца следствия, даже если на это уйдут годы.

Катерина заметила переход с «вы» на «ты»: признак того, что прелат решил проигнорировать ее высокое происхождение. Теперь он попытается уравновесить собственную снисходительность показной суровостью, чтобы не возбудить подозрений великого инквизитора. Возник риск, что он замурует ее в каземат навечно, чтобы только не путалась под ногами.

Катерина поняла, что настал момент пустить вход единственное оружие, которым она располагала.

— Я представлю вам доказательства, которых вы требуете, — сказала она нарочито осипшим голосом и притворилась, что закашлялась. — Могу я попросить воды?

В обычаях инквизиции было содержать обвиняемого в наихудших условиях, чтобы страдания побудили его раскаяться. Но тут все были заинтересованы в том, чтобы герцогиня продолжила свои разоблачения. Подумав, кардинал кивнул и сделал знак секретарю:

— Принесите ей воды.

Получив чашку, Катерина изобразила дрожь в пальцах. При этом добрая половина содержимого пролилась ей на грудь. Мокрая рубашка, прилипнув, обозначила великолепные, округлые формы. Допивая остатки, она украдкой проследила за реакцией присутствующих. Все взгляды, кроме взгляда Матье Ори, были прикованы к этой обольстительной части ее тела. Она поставила чашку рядом с собой и выпрямилась.

— Доказательство, которое я хочу представить, — это мазь, которой меня лечил лекарь в монастыре Сен Поль де Мансоль. Дайте ее исследовать богобоязненному аптекарю, и вы обнаружите там человеческий жир и другие ужасные ингредиенты. Она действует только потому, что в ходе ее приготовления был призван дьявол. Это от него Меркюрен получил свои алхимические познания.

Кардинал, более других погрузившийся в созерцание сладострастной женской груди, оторвался от своих мечтаний.

— Это расследование должно быть доведено до конца! — воскликнул он. — Господин главный инквизитор, можете вы доставить мне эту мазь?