Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет - [7]

— Обратились, — криво усмехнулся Юрик. — Знаешь, сука, сколько я из-за тебя потерял?

Слюсаренко внезапно выбросил в ударе руку. Капитан вовремя увернулся. Удары месили воздух. Капитан уходил от них. Вдруг Юрик остановился. Он выхватил из кармана пистолет. Капитан воспользовался перерывом в атаке, ударил Юрика ногой в лоб. Слюсаренко упал, но не выпустил оружие. Капитан нажал ему на болевую точку. Юрик выпустил пистолет, но левой рукой выхватил нож с выбрасывающимся лезвием. Моряк отпрянул и ударил ногой Юрика по кисти руки.

— Сейчас мои быки тебя на куски порежут, — захрипел Слюсаренко.

— Сейчас ты эту запись прослушаешь! — Капитан швырнул в кресло «обезрученного» хозяина. — Я сумел записать на диктофон нашу последнюю беседу с покойником Глуховым. Из нее видно, что ты стоял за спиной пиратов. Глухов был лишь шестеркой, подставным лицом.

— Кусочник низкий твой Глухов, — сказал Юрик, прослушав запись. — Потому и ему приготовил я могилку на дне морском.

Кто-то по-кошачьи поскребся у двери. Двадцатилетняя пассия Юрика или «матрёна», как он их называл. Кротко взглянула на Слюсаренко.

— Юрик, ты не забыл. Что у Гелия Лукьяновича парти? Пошли этого на х… — презрительно скользнула девка глазами по капитанскому мундиру.

— Тачка заложена, поезжай! А я подъеду, как с делом закончу, — велел ей Юрик.

— Конечно, я могу забрать запись, а тебя рыб кормить отправлю, — проводил Юрик взглядом «матрёну». — Но наверняка у тебя есть дубликат. Поэтому давай по-хорошему. Я тебе за пленочки пару миллионов подкину. Да не «деревянных», а «зеленых». Идет?

— Боюсь, что поздно, — ответил Капитан. — Вот копия допроса захваченного мною пирата — близкого друга Чана. Он говорит, что захват и уничтожение лайнера готовились и направлялись тобой. Вот также «Сингапур пост», опубликовавшая следственные материалы.

— Кто им позволил следственные материалы публиковать? — подскочил Юрик.

— Свободный мир! Другое отношение к прессе, другие права у прессы. Но не в этом дело. Дубликат пленки забрала у меня сингапурская полиция. Копии ее и всех следственных материалов она передала представителям страховой компании, где было застраховано судно. Эти ребятишки прибыли во Владивосток одним рейсом со мной.

— Это серьезно, — побледнел Юрик. — Там крутые парни. За те сто миллионов баксов, что я с них запросил по страховому полису, они меня даже в Антарктиде найдут. Сроком не отделаюсь. Если посадят меня на кол — можно считать, что я легкой смертью умер. Что же делать?

— Думай! — ответил Капитан, положил перед Юриком пистолет и вышел из кабинета.

Капитан не пошел по главной аллее. Он укрылся в саду, в который въезжали серебристые лимузины. Капитан увидел, как Юрик выглянул из окна, затем ушел в глубь кабинета откуда треснул выстрел.

7

Следующим утром Капитан зашел в бар ресторана «Арагви» — единственное место в городе, где подавали приличный кофе по-восточному. Всегда приветливый и словоохотливый армянин Андрюша молча поставил перед Капитаном чашку кофе и положил газету. Из траурной рамки скалился Юрик. «Несчастный случай оборвал жизнь крупного организатора промышленности и транспорта, туристического и банковского бизнеса Юрия Николаевича Слюсаренко», — прочел Капитан.

— Уже знаете? — плюхнулся рядом пьяненький журналист Пржешевский. — Чистил оружие и закатал себе в лоб. Бармен! Двести грамм коньяка!

— Не велено сегодня отпускать спиртное. Траур! Кофе могу подать, — ответил Андрюша.

— Кофе так кофе! — ухмыльнулся журналист.

Он вытащил из кармана плоскую бутылочку коньяка и сделал несколько глотков.

— Не желаете? — спросил он Капитана. — «Малый шлем», канадский, дерьмо!

— Я только по праздникам, а сегодня траур, — отказался Капитан. — Как ваши очерки о круизе?

— Не будет очерков. Пошел я сегодня к преемникам Юрия Николаевича за авансом… Ничего не надо, говорят, в круиз за наш счет прокатился — и ладно! Дали деньги на билет до Москвы, сказали: «Уезжай сегодня же! И ничего об этой поездке не публикуй! Не то все, что на тебя потратили, по суду вытащим». Так-то!

— Поздновато уже в аэропорт? — посмотрел на часы Капитан.

— Ничего вечерним поездом, плацкартным уеду.

Месяцем позже похоронили Машу Громову, умершую от только что открытой болезни «смертельная бактерия». Свою квартиру, деньги и машину она завещала Капитану.

В мае сорок пятого Триллер

Берлин пал. Пахло весной, разлагавшимися трупами, гарью. Поблескивая только что полученным орденом Александра Невского, капитан Ананьев вошел в подъезд стилизованного под средневековый замок многоэтажного дома.

Ананьев начал воевать с октября сорок первого. Впервые понюхал пороха под Москвой младшим лейтенантом — переводчиком политотдела армии. С этим политотделом дошел до Берлина, обрастая сначала «кубарями», а позже звездочками на погонах. Отвоевал Ананьев неплохо — ни единой царапины, хотя лез в самые жаркие места. Поначалу это была лихость штатского человека, стремившегося доказать кадровым офицерам, что и он чего-то стоит. Со временем потребность рисковать стала неотъемлемой чертой его характера. Начальство критиковало Ананьева за ухарство, но высоко ценило сделанное им. Четыре ордена оттягивали гимнастерку капитана. «Александра Невского» он получил за Польшу — уговорил сдаться целую немецкую дивизию, попавшую в окружение. Знал Ананьев, что и за Берлин его представили к ордену и воинскому званию майор.