Обличитель - [11]

— Не думаю… Он действительно все это знает.

— Да, но проблемы изложены весьма упрощенно… Конечно, он знает все это и еще многое другое.

— Именно так здесь и написано, это ведь только начало… Зато всем будет ясно, что для управления предприятием надо действительно обладать большими знаниями.

— Тем не менее, мадам Дормен, все эти вопросы трактуются настолько примитивно…

— Ну нет! Я уверена, что люди узнают уйму вещей, о которых прежде не имели понятия или только предполагали, что знают их.

Я заторопился к Сен-Раме и постарался закончить разговор. Генеральный директор был раздосадован, что согласился на этот опыт: результаты явно сбили его с толку.

— Ну что? — спросил он. — Ваша секретарша смеется, а моей текст так понравился, что она даже опасается реакции профсоюзов! Как это понять?

— По правде говоря, мсье, все это можно понять и так, и этак.

— Хм… Я думаю вот что: оставим все как есть, мы всегда успеем принять меры. Так или иначе, у нас нет никакой возможности помешать людям ознакомиться с этой… этой бумагой. Когда каждый ее прочтет, увидим, что будет, а пока постарайтесь разузнать, кто ее автор. Вряд ли у нас найдется с полсотни людей, способных написать подобную штуку и вдобавок не полениться распространить ее, да еще ночью! Это скорее сделано из озорства, чем со злым умыслом. А пока вы не ушли, скажите мне, кого бы вы считали у нас подходящим кандидатом на пост директора по «маркетингу»?

— Может быть, Бриньона, мсье, он возглавляет секцию французского рынка.

— Бриньона… — пробормотал Сен-Раме, — почему бы и нет? Подготовка у него хорошая, человек он напористый, но, пожалуй, немного молод, и потом, он совсем недавно работает у нас… Ну хорошо, посмотрим. Вы распорядились по поводу объявлений о похоронах?

— Да, они будут вывешены к вечеру.

— Хорошо. Когда вы встречаетесь с вдовой?

— Сегодня в шестнадцать часов.

— Прекрасно… Вы мне обо всем расскажете завтра утром.

Я вышел. Едва я закрыл за собой дверь, как мне показалось, будто кто-то громко расхохотался. Пораженный, я бросился к мадам Дормен.

— Это вы смеялись?

Секретарша с удивлением уставилась на меня.

— Я? Нет, это мсье Сен-Раме. Разве он не имеет права посмеяться? А я-то думала, что вы у него.

— Я в самом деле был у него, — промямлил я, — но подумал, что это вы смеялись… ну знаете, над этим текстом…

— Ах над этой пресловутой бумагой! Ей-богу, она не даст вам сегодня спать!

Я сконфуженно улыбнулся и закрыл дверь. Немного растерянный, я направился к своему кабинету, когда ко мне подошел сотрудник из хозяйственного отдела и сказал:

— А вас искали, мсье. Вам нужно спуститься в подвал. Кажется, там образовалась трещина!

— Трещина?

— Да, мсье, большая трещина в одной из опорных стен фундамента.

— Спасибо, сейчас пойду посмотрю.

Я чувствовал, что мне необходимо несколько минут побыть одному, прежде чем спуститься в подвал. Войдя в кабинет, я подошел к окну и окинул взглядом широкую панораму. С высоты многоэтажного здания из стекла и стали, занимаемого фирмой «Россериз и Митчелл-Франс», открывался вид на площадь Вольтера, площадь Наций, площадь Бастилии, площадь Республики. Какие волнующие названия! В шестидесяти километрах отсюда высился наш гигантский завод в Мелиньи, на котором работали 8500 рабочих, техников, инженеров. А мы, находясь здесь, в самом сердце Франции, где творилась ее история, каждый день бросали в пасть нашим вычислительным машинам тысячи данных, и они извергали тысячи результатов и возможных решений, тяжким бременем ложившихся на экономику Мексики и Берега Слоновой Кости. Я думал о поэтах, погребенных у подножия нашей крепости, за оградой Восточного кладбища, знаменитого Пер-Лашез, где сотрудники фирмы «Россериз и Митчелл-Франс» постоянно прогуливались в хорошую погоду, словно в парке. Возможно, мы единственные в мире служащие, которые любят бродить между двенадцатью и четырнадцатью часами по кладбищу. Мне вдруг показалось, что все это не к добру. Однако пора было осмотреть трещину. Я закрыл окно и вышел из кабинета. В лифте, который погружался в недра здания, меня преследовали видения могил великих людей.

IV

Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что нагромождение стольких событий за одно утро могло вызвать чрезмерное возбуждение в нашем филиале. Однако не следует забывать, что фирма «Россериз и Митчелл-Франс» занимала огромное здание из стекла и стали в 11 этажей! Здесь работало 1100 человек, и многие из них были связаны со всем миром. До сих пор мое описание событий отражало лишь отношение к ним со стороны руководства, так сказать, «штаба» предприятия. Естественно, что каждое более или менее важное событие становится тут же известным наверху, и, следовательно, я, как заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений, был тут же поставлен в известность. Большинство сотрудников знали Арангрюда только по имени и ничего (или почти ничего) не знали о его деятельности. Итак, сообщение о трещине в несколько миллиметров шириной и приблизительно в метр длиной, обнаруженной в фундаменте здания, имело априори очень мало шансов дойти до ушей персонала. Только этот свиток мог возбудить болтовню служащих — просто потому, что получил широкое распространение, даже независимо от того, что в нем содержалось. Однако в это утро, вопреки моим ожиданиям, фирма «Россериз и Митчелл-Франс» не проявляла каких-либо заметных признаков тревоги. И я решил, что мне следует заняться трещиной. Ночной сторож сообщил о ней в соответствующий отдел, а там в свою очередь захотели, чтобы я высказал свое мнение. Это было вполне естественно. Два человека, показавшие мне трещину, не подозревали, что заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений осматривает эту длинную черную щель с глубоким волнением, ибо для меня, в отличие от всех остальных, происшествия на этом не заканчивались. Смерть Арангрюда, свиток и трещина создали как бы цепь событий, от которых мне стало не по себе. Может быть, я сегодня преувеличиваю тревогу, в то утро овладевшую мной? Право, не думаю. Повторяю: я еще ничего не мог тогда предвидеть. Однако все последующие события удивили меня меньше, чем всех остальных, за исключением самого обличителя. Итак, я приступил к тщательному осмотру подвальных помещений, мне никогда не приходилось обследовать их полностью. Здание уходило своим основанием в землю там, где прежде находилось обширное кладбище. Во время строительства обнаруживали старые могилы, заваливали многочисленные галереи, откачивали воду из маленьких подземных озер. Власти парижского муниципалитета потребовали, чтобы были сохранены подземные ходы и останки на кладбищах по обе стороны от приобретенного американцами земельного участка, что заставило архитекторов замуровать входы в охраняемые властями подземелья. Для этой цели были использованы камни, специально привезенные из Пенсильвании. Компания «Россериз и Митчелл» приспособила подвалы для архивов, разместила там центральную ЭВМ, оборудовала колоссальную библиотеку, которая служила также местом проведения новогодних праздников и других официальных торжеств. Например, когда Сен-Раме получил по ходатайству министерства промышленного развития орден «За заслуги», церемония вручения происходила в этом великолепно задуманном, хорошо оборудованном, современном, удобном для отдыха, залитом светом уютном зале, и персонал долго хранил в памяти яркое впечатление от этого вечера. Я не могу сдержать чувства умиления, вспоминая веселые вечера в этом зале, где я часто бывал распорядителем.