Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня - [56]

Поэтому самое главное – это устойчивость сознания, так как занимающийся самосовершенствованием и постижением истины не может избежать препятствий, создаваемых демонами. Эти демонические препятствия представляют собой внешнее кармическое окружение, вызванное нашей тягой ко всякого рода форме, звуку, запаху, вкусу, прикосновению и дхарме [177], о чем я говорил во вчерашней беседе. Это кармическое окружение – наш враг с рождения до смерти. По этой причине существует много учителей дхармы, занимающихся толкованием сутр, которые не могут стоять твердо на своих собственных ногах, находясь в гуще этого окружения. Это объясняется тем, что их сознание истины недостаточно устойчиво.

Следующее по важности – развитие целеустремленности сознания. С момента нашего рождения в этом мире мы сотворили бесчисленные кармы, и если теперь хотим заняться самосовершенствованием с целью освобождения от рождения и смерти, возможно ли стереть все свои привычки одним махом? В старые времена были такие патриархи, как чаньский учитель Чан-цин, который сидел в медитации до тех пор, пока не просидел до дыр семь циновок. А чаньский учитель Чао-чжоу в возрасте 80 лет продолжал странствовать в поисках наставлений, после того как провел 40 лет в медитации над словом «у» [178], без единой лишней мысли в сознании. В конечном итоге он достиг полного просветления, и наследные принцы Янь и Чжао почитали его и подносили ему многочисленные пожертвования. При династии Цин император Юн-чжэн (1723–1735), прочтя его записи бесед и найдя их великолепными, даровал ему посмертный титул «Древнего будды» (гу фо). Его достижения были результатом аскезы длиною в целую жизнь. Если мы сможем сейчас стереть все наши привычки и очистить единственную мысль [179], то станем равными буддам и патриархам. «Шурангама сутра» гласит:

«Это подобно отстаиванию мутной воды. Если оставить ее в чистом сосуде и не трогать его, то песок и ил осядут сами собой. Появление чистой воды называется первичным подавлением чуждой пыли страстей. Очищение воды от ила называется навечным отсечением корней неведения».

Наши привычные страсти уподобляются илу или осадку, поэтому мы и должны прибегнуть к помощи хуатоу. Хуатоу сравнивается с квасцами, используемыми для очищения мутной воды. Таким же образом обуздываются страсти. Если практикующему удается достичь единства тела и сознания, в результате чего появляется состояние покоя, ему следует быть внимательным и не позволять себе погружаться в него. Необходимо помнить, что это всего лишь начальная стадия и что неведение, вызванное страстями, еще не преодолено. Это все еще заблуждающееся сознание, достигающее стадии очищения, оно подобно воде, уже очищенной от взвеси, но все же содержащей ил и осадок на дне. Поэтому надо приложить дополнительные усилия, чтобы продвинуться дальше. Древний учитель говорил:

Сидящий на вершине шеста в сто чи[180],

Хотя все еще воспринимает не то, что реально,

Если способен сделать дальше шаг,

То себя явит где угодно в мире.

Если не продвинуться вперед, то град иллюзий вы будете считать своим домом, и страсти всколыхнутся вновь. В таком случае трудно стать даже пратьекабуддой. По этой причине ил следует устранить, чтобы осталась лишь чистая вода. Это называется навечным отсечением корней неведения. Только тогда может быть достигнуто совершенство будды. Когда неведение навечно отсечено, можно явиться в телесной форме в любом месте Вселенной, чтобы распространять дхарму, подобно Гуань-инь (Авалокитешвара), являющейся в тридцати двух формах, материализующейся с целью обучения дхарме в самой подходящей форме для освобождения страждущего живого существа. Вы будете свободны и ничем не ограничены даже в борделе и в винной лавке, в чреве коровы, кобылы или ослицы, в раю или в аду. В противном случае различающее мышление мгновенно сбросит вас в колесо рождений и смертей.

В былые времена жил некто Цинь Хуй[181]. В прошлой жизни он возжигал благовония бодхисаттве Кшитигарбхе, но не развил целеустремленного сознания и оказался неспособен отсечь корни неведения, обусловленного страстями. Поэтому в следующем воплощении он стал жертвой своего переполненного ненавистью сознания. Это только один пример. Если вера в вашем сознании устойчива, а целеустремленность не ослабевает, то сможете в вашей нынешней телесной форме достичь совершенства будды, если даже вы самый обыкновенный человек.

Жил когда-то в Чжанчжоу бедняк, присоединившийся к сангхе в одном монастыре. Он был настроен на самосовершенствование, но совсем не знал, как это делать, и обратиться ему было не к кому. Он просто день за днем занимался тяжелой работой. Однажды в монастыре остановился странствующий монах и, увидев, как этот человек трудится день за днем, спросил, какой практикой он занимается. Человек ответил: «Да я целый день делаю такую вот тяжелую работу. Пожалуйста, научи меня методу самосовершенствования». Монах посоветовал: «Углубись в смысл фразы „Кто повторяет имя будды?“» Этот человек, в согласии со словами странствующего монаха, стал удерживать внимание на слове «кто» в своих тяжелых ежедневных трудах. Позже он уединился на горном островке и продолжил практику, питаясь растениями и используя листья в качестве одежды. Его мать и сестра, которые еще были живы, услышали о том, что он живет отшельником в пещере на островке и терпит лишения, занимаясь самосовершенствованием. Мать послала к нему сестру со свертком ткани и небольшим количеством продуктов. Прибыв туда и увидев его сидящим в медитации, она обратилась к нему, но он не ответил. Она потрясла его, но он не сдвинулся с места. Увидев, что ее брат не соизволил ни посмотреть на нее, ни поздороваться с ней, а продолжал сидеть в медитации, она пришла в ярость и, оставив ткань и еду, вернулась домой. Через тринадцать лет сестра этого человека снова приехала его навестить и увидела тот же сверток, лежащий на том же месте. Позже к нему забрел голодный беженец, увидел монаха в лохмотьях и, войдя в пещеру, попросил поесть. Монах встал, подошел к краю утеса, набрал немного гальки и положил ее в котелок. Поварил ее немного, вытащил и предложил гостю поесть вместе с ним. «Галька» по вкусу походила на картофель, и когда гость насытился, монах сказал ему: «Пожалуйста, не говори никому там о нашей еде».