Облако - [27]

Старикам она собиралась сказать, что их сын с женой и двумя внуками проходят лечение в специальном санатории, закрытом для посещений.

— Нет, — отрезала Янна-Берта. — Во всяком случае, я в этом участвовать не буду.

— Хочешь, чтоб у них разорвалось сердце? — спросила Хельга.

Янна-Берта посмотрела на неё, но промолчала.

— Тогда лучше просто молчи и ничего им не говори, — попросила Хельга племянницу. Она провела рукой по её лысой голове.

Ещё три недели, сказал врач. Всего только три недели.

— Потом я приеду и тебя заберу. Гамбург станет твоим новым домом. Помни об этом, когда тебе станет одиноко.

— А как же Альмут и Райнхард? — спросила Янна-Берта. — Я вообще-то к ним хотела…

— Не знаю, где они сейчас, — ответила Хельга.

— Ты их по картотеке проверяла? — не отступала Янна-Берта.

Хельга на мгновение замялась. Потом покачала головой.

— Можешь меня не жалеть, — заявила Янна-Берта.

— Предположим, они живы, — голос Хельги звучал чуть нервно. — Но они в любом случае находятся не у себя дома, а где-то в эвакуации. Не хочешь же ты стеснить их ещё больше! А в моем доме у тебя будет собственная комната. Фримели из Херфурта с начала ЧП тоже живут у меня. Помнишь их? Родственники бабушки Берты. Но они останутся самое позднее до открытия зоны № 3. И они очень спокойные люди…

После ухода Хельги Янна-Берта скрестила руки за головой и уставилась в потолок.

Ближе к обеду она узнала, что Айше умерла.

За те три недели, что ей оставалось провести в Херлесхаузене, умерло ещё много детей. Это были унылые, еле тянущиеся дни. Разнообразие вносили лишь новостные телепрограммы и — сны.

Порой Янне-Берте казалось, что ночами она жила более интенсивно, чем днём. В течение всего дня она находилась в полузабытьи, мучимая тошнотой, температурой и головной болью. Даже поднять голову стоило ей больших усилий. Если Тюннес приближался к её кровати, она закрывала глаза.

Ночей она боялась. В снах ей являлся господин Бенциг, стреляющий на школьном дворе в великолепную колли. Эльмар, лучший ученик в их классе, стоял на балконе дома, что на склоне горы, и размахивал трепещущим на ветру носовым платком.

— Юго-восточный ветер! — кричал он. — Юго-восточный ветер!

Семейства Треттнеров и Мильтнеров пытались перелезть через стену вокзала в Бад-Херсфельде, а тем временем она, Янна-Берта, который раз подряд теряла в нечеловеческой сумятице и давке на перроне краннеровских детей. Снова и снова слышала она, как кричат маленькие девочки, пыталась им помочь, но никак не могла до них добраться.

Она просыпалась вся в поту.

Через какое-то время она звонила в дверь в Херлесхаузене. Дверь чуть приоткрывалась, но это оказывалась не какая-то незнакомка, а госпожа Зольтау, пристально вглядывающаяся в неё:

— Сперва брата своего приведи, тогда и пить получишь.

Потом она вместе со своей подругой Майке и ещё Ингрид из Рёна брела по огромному рапсовому полю, разыскивая Ули, и никак не могла его найти, хотя всё время слышала его тихое «ку-ку»…

Ингрид испуганно сказала:

— Наверное, поиски лучше прекратить, а то мы его случайно затопчем.

В какой-то момент Янна-Берта даже увидела между растениями копну светлых волос брата. Но стоило ей приблизиться, как он словно сквозь землю провалился. Майке сказала:

— Мне надоело. Я больше с вами играть не хочу.

— Ули, Ули! — звала Янна-Берта. — Выходи, игра окончена!

Но за её спиной снова раздалось «ку-ку». Когда же она обернулась, перед ней выросли развалины атомного реактора в Графенрайнфельде, разорванного на куски, расколотого, мёртвого.

Тут же вдруг оказались Райнхард с Альмут, оба без волос на голове. В руках они держали палки, которыми ворошили пепел.

— Нет! — вскрикнула Янна-Берта в ужасе. — Эта штуковина продолжает излучать. Бегите!

Но они прикинулись глухими, и Янна-Берта увидела, что оба плачут. Она бросилась к Альмут, чтобы оттащить её, но Райнхард крепко держал жену, причитая:

— Мы ещё не нашли, Янна-Берта. Потерпи. Пока не найдём — не уйдём…

Она всё тянула и тянула Альмут и опять просыпалась, обливаясь потом.

И, снова проваливаясь в сон, видела себя стоящей в конце липовой аллеи, у самого обрыва над рекой. Отчётливо проступал остов моста, который до конца Второй мировой войны был перекинут через реку. На противоположном берегу, перед деревней, стоял ефрейтор с фотографии Йо. Прямо у его ног обрывалась улица, ведшая из деревни к Янне-Берте. Ефрейтор чуть ли не спотыкался о полы своей шинели. Казалось, он чем-то обеспокоен. Он метался перед обрывом и подавал Янне-Берте непонятные знаки, указывая на что-то позади неё. Она изумлённо обернулась и отпрянула — за силуэтами Херлесхаузена сгущалась мгла. Она угрожающе надвигалась, расползалась по всему горизонту, заволокла пол неба. Облако!

Янна-Берта стояла у обрыва. Посреди реки проходила граница.

— Лети, Янна-Берта! — крикнул ей через реку ефрейтор.

— Я же не умею летать! — крикнула в ответ Янна-Берта.

— Лети! — прокричал он снова. — У тебя получится, Янна. Раскинь руки и падай!

Она ещё раз оглянулась через плечо. Потом прыгнула. И полетела. Она парила! Это было так просто, так восхитительно просто…

— Вот видишь, — засмеялся ефрейтор, когда она оказалась рядом с ним. — Мы, мёртвые, это умеем. Скоро и ты привыкнешь.