Облако - [17]

Глава II

– …Ты не думай, я хотела бы с тобой поспать, но я люблю спать у себя.

– И что?

– Ну, типа, я тебя приглашаю.

– С вещами?

– А они у тебя есть?

– Ну…

– По-моему, на просторах моей комнаты они будут незаметны.

…Разом выпав из сна и силясь понять, почему помещение, в котором он проснулся, ничем не напоминает его комнату, Вадим лишь спустя мгновенье вспомнил этот разговор. Приподнявшись на локте, он огляделся – комната Али была, вероятно, раза в три больше его собственной. Два высоких окна, массивный письменный стол между ними, тяжелые шкафы с книгами, огромные, резного дерева, мягкие кресла и старый телевизор в углу. Прямоугольники окон были забиты мраком, торшер в дальнем углу подсвечивал комнату тонким лучистым золотом; отбросив одеяло и разметавшись на кровати, рядом спала Аля, в остром блике косо падавшего света было видно, что ее бедра и плоский живот были покрыты мелким, чуть различимым светло-золотистым пушком. Мгновенье Вадим рассматривал их. «Подпушичек», – подумал он, повторяя когда-то услышанное смешное слово.

Откинув одеяло, он встал и подошел к окну. Лежавший поодаль все такой же пустой лунный проспект чуть поблескивал в свете фонарей, стоявшее напротив подъезда большое дерево без коры и без листьев словно щупальцами врастало во тьму длинными изломанными ветвями, в дальнем доме по ту сторону проспекта, словно отвечая ему, зажглось одинокое золотистое окошко. Оглянувшись и найдя взглядом портфель и лежавшую рядом на стуле папку, мгновенье он помедлил, прислушиваясь к звенящей тишине комнаты. Спать не хотелось. Подойдя и взяв со стула папку, он вновь пересек комнату и, сев за стол, включил стоявшую на нем массивную лампу. Внутренне произнеся «заход на цель номер два», он вновь развязал тесемочки и достал документы из папки. Отложив в сторону эссе о приватизации и другие уже прочитанные драматические документы, немного подумав и просмотрев заголовки материалов, он разложил их на несколько тематических стопок, включавших общие сведения по истории города, протоколы и свидетельства об аварии на комбинате, данные химической, радиологической и прочих экспертиз, финансовую отчетность комбината, переписку мэрии с администрацией региона, а также большое количество документов, не относившихся ни к одной из этих категорий и условно объединенных под названием «разное».

Оглядев шесть стопок, свободно разместившихся на широком пространстве стола, и решив начать с документов, предоставлявших общий компендиум знаний, он придвинул к себе первую из стопок и погрузился в нее.

Город Семиструйск, основанный в 1556 году людьми купцов Строгановых, в течение двух веков был известен в качестве места соляных промыслов и в ином качестве в документах практически не упоминался.

Относительно заметным эпизодом в истории города стал 1774 год, когда фельдфебель квартировавшей в городе рекрутской команды 84-го пехотного мушкетерского полка Тимофей Гусятников во время восстания Емельяна Пугачева, подбив на возмущение десяток солдат своей команды, бежал вместе с ними из казенных квартир и встал на сторону самозванца. Происшествие, впрочем, имело не слишком длительную историю, так как всего два месяца спустя мятежники в полном составе были пленены графом Паниным, сам зачинщик бунта был подвергнут наказанию шпицрутенами, а останки его сданы в Анатомический театр.

В девятнадцатом веке, после открытия в окрестностях города локального месторождения каменного угля, к соляным промыслам добавились несколько каменноугольных шахт и два винокуренных завода. После этого город вновь надолго пропал из документов и летописей, безвестно пережил революцию и пребывал в невостребованном состоянии вплоть до конца двадцатых годов, когда в русле начавшейся индустриализации и с учетом открытия на левом берегу реки Семиструйки новых каменноугольных месторождений в городе высадился комсомольский десант «двадцатитысячников» и началось строительство химкомбината. Сам город разросся, достиг статуса районного центра, причем был переименован, так что вплоть до конца советских времен носил имя Цюрупинск, в честь Александра Цюрупы, наркома продовольствия в правительстве Ленина, известного своими голодными обмороками. Обратное переименование города со времен начала перестройки было предметом упорной борьбы группы городских демократов, регулярно публиковавших в городских газетах о Цюрупе различного рода разоблачительные статьи. Вероятно, кульминацией этой борьбы стал выпуск коммерческим издательством в Железногорск-Илимске книги «Половая жизнь Цюрупы», мгновенно разошедшейся массовым тиражом далеко за пределами региона, причем содержание издания, по-видимому, было таково, что даже в сверхлиберальном 1992 году спустя месяц после публикации оно было запрещено к распространению, а книга изъята из библиотек. Тогда же город был наконец переименован – несмотря на то, что в связи с начавшейся эпохой борьбы за выживание протесты и прочие гуманитарные акции сами собой утихли – то ли кого-то в Москве ужаснули обстоятельства половой жизни Цюрупы, то ли это было просто совпадением.

В документах, кстати, имелась краткая справка о книге, с указанием типа бумаги, количества страниц, фамилий редактора, корректора и прочих выходных данных, причем обращала на себя внимание фраза «издание богато иллюстрировано».