Облачный бык - [22]
– Я думала, никто не замечает, – огорчилась я, плотнее кутаясь в кофту.
– Никто. Я пустил слух, что ты простыла в грозу.
– Спасибо. Тогда нет смысла отрицать… мерзну. Мне снится зима, – призналась я и сразу пожалела об этом. Не хочу объяснять прочее. Его многовато – прочего!
– Ага, попалась-проболталась! Дальше давай. У меня три ватрушки в запасе.
– Есть люди, которые живут сегодняшним днем. Им не страшно из-за последствий, любых. Они напиваются без мысли о похмелье, заводят знакомства без оглядки на приличия, жрут в три горла и не думают о жирном брюхе.
– Это ж я, – Яков расплылся в улыбке.
– А есть те, которые живут завтрашним… или вчерашним. Они так заняты последствиями, что ничего не могут начать. Это я. Я не боюсь, тут другое: думаю больше, чем следует. Может, меня стукнуть по голове? Я ужасно от себя устала, Яков.
– При чем тут зима? – он вернул разговор к изначальной теме, словно я не пыталась отгородиться от неё частоколом слов. Поднял руки, намекая на перемирие. —Язык откушу, а не выдам тайну посторонним. Юна, я серьезно… почти.
– Будем считать, что совсем серьезно. Не болтай об этом. Мне снова и снова снится чужая зима, и кто-то умирает в той зиме. Боюсь даже шепотом сказать, почему и как. Я постепенно замерзаю… и узнаю ответ. Не хочу, а он вроде бы рисуется инеем по стеклу сна. Ночь за ночью.
– До чего же ты манерная барышня, – Яков повернул голову, подмигнул мне и снова прижмурился. – Тебе бы воз денег, страдала б возвышенно. Нет, стало б еще хуже. А так… мозолей набьешь, через них маета и схлынет. Айда пиёну укоренять, ась? – предложил Яков и быстро добавил: – Драчливое тесто в отъезде. Я подрядился настроить пианино. Бесплатно. Вдруг от звука отогреешься, ась?
– Яков, и чего ты тратишь на меня силы?
– Да так, – он дернул плечом. – Изучаю. Обычно я сразу схватываю в людях главную нитку. Про себя зову таких, в одну нитку, «люди на бантике». Дерни – и они распускаются… то есть делают то, чего я жду. А ты сплошной клубок мороки. Все с подвывертом. Аж злость берет! Я бы тихо злился, но не получается. Есть один очень дорогой мне человек. Я поймал сходство его слов с твоими сразу, мы еще ехали от станции. И вошло в ум: раскушу тебя – смогу стать менее примитивным. Он умница, умнее меня в тысячу раз. Ему всегда было сложно со мной, я причинял боль и разрушал порядок. Иногда случайно, иногда и намеренно. Мы не общаемся. И мне больно, чем больше времени проходит, тем хуже… Но я не знаю, как изменить это. Все это.
– Ты сегодня честный? Уши от твоих слов в трубочку не сворачиваются, как обычно. – Я взяла третью ватрушку, своевременно подсунутую Яковом. Прожевала и хмыкнула. – То есть ты используешь меня, предупредив.
– Ага, – легко согласился Яков. – На твоем примере изучаю природу особенных людей. Опробую, что с вами работает, за какие нитки вас дергать.
– Сегодняшняя нитка – честность?
Он не ответил. Душе стало немножко больно. Ощущение натянулось и пропало, стоило вздохнуть поглубже. Я подышала, глядя вдаль и делая вид, что принюхиваюсь к чаю. Попросила заново наполнить чашку.
– Что сказать для пользы дела? – я смирилась с тем, что меня используют.
– Все годится. Дело такое, в нем нет пользы, одна маята.
– Ладно. – Я задумалась. Частые и мелкие облака скользили, как облетающий яблоневый цвет. – Люди вроде цветов: все цветы называются цветами, а разве они схожи?
– Есть роза, а есть сурепка. Это даже мне видно, – хмыкнул Яков. Вдруг встрепенулся, умчался и явился вновь. Подал мне розу на длиннющем стебле, грубо выломанную в ближней оранжерее. Протянул нож. Вздохнул и торжественно велел: – Отдели живое от мертвого!
– Это как?
– А так… – он хмыкнул, вроде бы чуть виновато. – Жив так проверяют, когда они еще маленькие и дар в них не заметен. Это первый навык. Срезать стебель по живому. Цветы, срезанные живами, остаются свежими втрое дольше, чем срезанные обычными людьми.
– Не знала…
– Глупая была подначка, – Яков шагну в сторону, сунул розу в бочку с водой – слева от двери, под водоскатом. – Срезанные живами цветы не дают корней, это второй признак их дара. А ты срезаешь, и всегда прут корни. Я присматривался.
– Мята, три дня назад, – кивнула я, и на душе стало тяжелее. – Не просто так принес.
– Я же налетчик. Не сердись, а? Я признался.
– Сержусь. Но ты признался… ладно. Что я говорила о цветах до этой твоей гадости? Ага: все разные! Есть вершки и корни. Клубни, луковицы и ползучие плети, готовые стать вершками, если садовник не уследит. Тебе в людях интересны вершки, причем сегодняшние. Кто чем живет в этот день, много ль ему досталось солнца, сколько он стоит в срезке или в горшке. Мне занятны корни. Почему первоцветы выстреливают среди снега и прячутся, когда прочие цветы только проснулись? Что за сила у них – не бояться зимы? Отчего их судьба – вспыхнуть синевой среди льда и сгинуть… Столь краткая жизнь – трагедия или дар? Пролески не знают старости, они возвещают весну.
Я сунула пустую кружку в ладонь Якова. Он замер, жмурясь и хмурясь. Переваривал слова… или принимал, как микстуру? Пока он искал пользу в моих рассуждениях, я дотянулась до шляпки, висящей на крюке у кровати. Быстро прошла через комнату, распахнула дверь и выбралась во двор. У меня одна шляпка, это трагично для барышни. Но я привыкла. Засова или замка на двери моей комнаты нет. Это для барышни совсем нехорошо, хотя в имении Дюбо ночных татей не водится.
«Свобода!» — сказала сбежавшая от подданных королева, и вздрогнула империя, на которую направила свое внимание эта милая и совсем не злая ведьма, не умеющая жить тихо. Увы, ее дети тоже не промолчали, все шесть, да и король наточил клинки и снарядил лук… Все надели маски, желая сохранить тайну своего пребывания в большом мире. И начался большой королевский маскарад, о котором люди вряд ли забудут даже много поколений спустя. На этом маскараде кое-кто под маской найдет судьбу, а иные просто развлекутся от души, обучая пустынных злодеев шамииров щедрости, эфрита — жизнелюбию, гномов, сказать страшно… высотному пилотажу.
Эльфы – злобные мелкие существа. Женщины гномов бородаты и страшны собою. Ведьм следует жечь, особенно черных. Мудрые прячут знания оттого, что жадны… Заблуждений немало у любого народа. Они разделяют прочнее Черной стены, опоясавшей страну эльфов. И помогают окрепнуть, набрать силу большому злу, опасному для всех.Преодолеть беду можно. Правда, для этого гномам придется учиться верховой езде, а Совету мудрых признавать свою неспособность объяснить природу и границы способностей одной деревенской ведьмы… Кстати, лучше о ней – шепотом.
Стоит быть осмотрительнее, высказывая несбыточные желания. Даже дома, наедине с собой и в плохом настроении. Потому что они могут исполниться. Правда, для этого придется тонуть в болоте, прыгать со скал, возвращать к жизни погибающих, забывая о себе. То есть вести себя совсем не так, как в прошлой тихой жизни. Только упорство и только труд, ведь иначе загаданные желания не сбудутся. Да и плату за их исполнение стребуют по полной. Зато какой же вам замечательный дарят мир! Будут и настоящие друзья, и любовь, и признание, и смысл новой жизни… А если так, стоит ли быть осмотрительнее? Эх, была не была…
Вы видели живого эльфа? Нет…Я тоже.Мне даже ни разу не удалось взглянуть на труп. Настоящий, не в телехронике или отчете корпуса дагов. Между тем уже пять лет я учусь в колледже, работала во время практики на улицах. Свободный поиск, облавы, плановые операции… И — не везет! Обидно, горько… и смешно. У ведьм обычно с удачей нет особых проблем. С исполнением заветного желания тем более. Это — самое заветное.Нет, вру. Самое-самое у меня иное. Не увидеть, а убить. Почуять, выследить, заманить в ловушку, обложить так, чтобы не смог выскользнуть.
Если твои имена и прозвища уже давно стали легендой, если они внушают страх и уважение каждому, если золота у тебя до бессмысленности много, – согревает ли душу такая слава? Окрыляет, наполняет жизнь смыслом? Нет! Ни деньги, ни страх не восполнят дракону, утратившему крылья, радости полета. Тогда как найти свой путь? Просто ослабить повод и дать свободу коню. Вмешаться в течение чужих судеб, подставить свой непобедимый клинок под удар, назначенный другому… Позволить себе обзавестись друзьями, заранее зная, что переживешь их и снова будешь одинок.
Они готовы на все ради обретения свободы, и горе тем, кто попытается им помешать. Ведь когти могучих и опасных волвеков, наделенных разумом, остры, реакция безупречна, а их вожак прекрасно знает, куда вести свою стаю…Им не хватало совсем немногого, чтобы осознать себя и свое место в мире, понять, ради чего стоит жить, а ради чего умирать. Но нашлась та единственная, которая за их устрашающей внешностью разглядела преданные и открытые души. Теперь они смогут докричаться до мира, обретут долгожданную свободу…
В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».
Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.
Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.
Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.
Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.
Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».
Можно было бы утверждать, что это история об отношениях людей с самым молодым из богов – денежным. Но нет: в книге полно безбожников, которые игнорируют высшего, заодно ставя под сомнение и иные незыблемые ценности – даже саму жизнь, которая вроде бы дается человеку лишь раз. Так что, скорее всего, это история о ценностях, реальных и ложных, ради которых люди живут и умирают, выбирают себе богов или торгуются с бесами…