Облачно, возможны косатки - [9]

В первые годы нам встречались только рыбоядные косатки. Хэл, работавшая раньше в Британской Колумбии, все мечтала увидеть плотоядных. Однажды мы заметили маленькие фонтанчики белокрылых морских свиней в непосредственной близости от косаток. Хэл страшно возбудилась и, размахивая телевиком, попросила Колю как можно быстрее подъехать к животным. «Транзитники! Это может быть охота!» – восклицала она.

Но это оказались не транзитники, а наши привычные рыбоядные косатки в сопровождении группы белокрылых морских свиней. Свиньи нисколько не боялись огромных родственников и, похоже, даже немного досаждали им своим суетливым мельтешением. Возможно, они надеялись поживиться остатками косаточьей трапезы или просто играли. Вообще, белокрылые морские свиньи производят впечатление веселых беззаботных животных, основная цель жизни которых – найти себе какое-нибудь развлечение. Подобно многим мелким быстроходным дельфинам, они любят сопровождать суда, катаясь на носовой волне. Но нередко они следовали и за нашей маленькой лодкой, похоже просто ради удовольствия помериться скоростями, обдавая пассажиров и дорогостоящую технику тучами соленых брызг. Позже на Командорах мы наблюдали, как они донимают горбачей – морсвины сновали взад-вперед вокруг этих медлительных гигантов и, казалось, щекотали их под водой. Может быть, так оно и было – во всяком случае, однажды кит начал отмахиваться от хулиганов своим огромным хвостом.

Настоящих плотоядных косаток мы впервые встретили в 2002 году. Бурдин получил большой грант на учет китов и арендовал целое судно – краболов «Авачинский», чтобы пройти на нем вдоль восточного побережья Камчатки от Олюторского залива до мыса Лопатка. Первые косатки, которых мы увидели в этом рейсе, оказались довольно странными: три взрослых самца, у двоих из которых были упавшие плавники – у одного наполовину, а у второго полностью. Несмотря на плохую погоду, их удалось отснять и взять генетическую пробу. Вернувшись на судно, Бурдин и Хэл возбужденно рассматривали фотографии (тогда снимали уже на цифру) и тыкали в большие округлые пятна, соглашаясь друг с другом, что косатки, похоже, плотоядные.

В то время у меня было мало опыта, и возможность различать экотипы по форме пятен и плавников казалась мне сомнительной. Подобная точка зрения весьма характерна для новичков, поскольку разница между ними действительно не бросается в глаза и очевидна лишь опытному исследователю, пересмотревшему на своем веку тысячи фотографий. В тот раз наши руководители оказались правы – впоследствии генетический анализ подтвердил, что три странных самца относились к плотоядному экотипу. С тех пор прошло много лет, и мне не раз приходилось наблюдать, как очередной скептик с пеной у рта доказывает, что различить экотипы по внешним признакам невозможно. Многие из них, приобретя чуть больше опыта, сами впоследствии легко различали рыбоядные и плотоядные группы, но некоторые – особенно те, кто не работал с косатками в природе, – упорствуют до сих пор.

Плотоядные косатки в водах Камчатки очень редки – в первые годы мы не видели их вовсе, а потом, когда экспедиции стали длиннее, встречали их один-два раза за сезон. И лишь несколько раз мне удалось сделать качественную запись их звуков. Первый такой случай произошел на седьмой год нашего проекта, в 2005-м. В первый день осени, когда дети всей страны пошли в школу, погода с утра не предвещала ничего хорошего – было пасмурно и задувал ветерок, однако мы все же решили выйти в море. Подождав некоторое время возле острова, мы услышали очень далекие, едва различимые крики где-то в стороне мыса Опасный и двинулись туда. Полил дождь, но мы продолжали упрямо прыгать с волны на волну, приближаясь к цели. Уже возле Опасного, послушав снова, мы локализовали звуки более точно и, кроме того, обнаружили, что они нам совершенно незнакомы и вообще не похожи ни на что, слышанное от камчатских косаток прежде. Мы сразу забыли про дождь (который, кстати, к тому времени прекратился) и волны (которые, к сожалению, остались) и рванули туда, откуда доносились крики.

Через несколько минут мы увидели косаток. Их было всего две – видимо, мать с подростком. Самка имела типичный «транзитный» острый треугольный плавник и далеко заходящее вперед седловидное пятно. На пятне отчетливо виднелись черные точки – укусы маленьких светящихся акул Isistius brasiliensis, которые водятся только в теплых водах[5]. На пятнах наших рыбоядных косаток такие отметины встречаются очень редко – по-видимому, они почти не заходят так далеко на юг.

Но несмотря на то что это были явные плотоядные транзитники, они постоянно кричали. Обычно косатки этого типа очень молчаливы, потому что тюлени, дельфины и киты – их добыча – прекрасно слышат издаваемые ими звуки и достаточно умны, чтобы связать их с присутствием хищника. Это рыбоядные косатки могут кричать в свое удовольствие – рыба плохо воспринимает высокочастотные звуки, да и все равно не поймет, что ей грозит опасность. А плотоядным лучше молчать, чтобы их не заметили раньше времени. Но наша парочка кричала без умолку, причем постоянно повторяла одни и те же два типа звука, как будто звала кого-то. Их было трудно увидеть из-за высоких волн, и мы постоянно теряли их, но по крикам находили снова и снова. Мы прошли за ними до Вилючинской бухты, но потом нам пришлось оставить их из-за непогоды, так и не выяснив, кого они так отчаянно призывали. Много лет спустя Волкер Дике, исследовавший транзитников в Канаде, рассказал мне, что такое поведение иногда встречается и у них: когда животные не охотятся, а ищут друг друга, они могут подолгу издавать громкие дальнедистантные крики.