Обитель мрака - [62]

«Я кое-что узнала, — вспоминала теперь Сандра Тамарин-Асмундсен. — Может быть, тогда, а может быть, чуть позже я поняла, что люблю тебя, Пит».

Шли годы, Освободительный Фронт набирался сил. Ее правление превратилось едва ли не в постоянные поиски компромиссов. Хотя теперь траверы получили право голоса при выборах местных властей, Бродерик и ей подобные продолжали твердить, что-де это право сродни кости, брошенной собаке. И им, похоже, удалось обратить в свою веру еще больше народу.

Интересно, каков этот Бенони Стрэнг?

Сандра приняла его в своей комнате для закрытых совещаний, и ее ждал сюрприз. Стрэнг оказался среднего роста, худощавым, с довольно миловидным квадратным лицом, загорелым и украшенным тонкими усиками; чуть тронутые сединой каштановые волосы были зачесаны назад. Мягкие речь и повадка, одежды из дорогой ткани неброских тонов, но сшитые по последней земной моде. Стрэнг поклонился Сандре так, как к тому приличия обязывали травера. (Член кланов пожал бы Герцогине руку, а Последователь отдал бы честь.)

— Приветствую, ваша милость, и благодарю за оказанную мне честь, — произнес он традиционные слова, хотя гермесский выговор уже выветрился из его речи. Должно быть, он много лет прожил вдали от тех Стрэнгов, которые были внесены в городской справочник в разделе «Траверы».

Горло Сандры напряглось, словно для того, чтобы не дать сердцу выпрыгнуть наружу. «Изменник. Изменник». Она с великим трудом заставила себя произнести:

— Садитесь.

И опустилась в свое резное кресло.

Стрэнг сел.

— Как приятно вернуться домой, мадам. Я уже почти забыл, какие тут прекрасные места.

— А где еще вам довелось побывать? — спросила Сандра и подумала: «Я должна узнать о нем все, что только смогу, даже если для этого мне придется улыбаться ему».

— Да мало ли где, мадам. Моя карьера похожа на игру в шашки. Если угодно, я с удовольствием окунусь в воспоминания, но подозреваю, что сегодня вам захочется сразу перейти к делу.

— Да. Почему вы работаете на бабуритов?

— Я не то чтобы работаю на них, мадам. Я надеюсь, что смогу всеми силами служить Гермесу. Он не всегда бывал добр ко мне, но это — планета моих предков.

— Подвергнувшаяся нашествию!

Стрэнг нахмурился, словно это замечание ранило его.

— Я сочувствую вам в вашем несчастье, мадам. Но Бабур только пытается остановить Содружество. Разведка узнала, что вражеский генштаб разработал и уже начал проводить в жизнь план захвата этой системы.

«Это — только твои слова», — подумала Сандра, но невольно почувствовала сомнение.

— Вряд ли стоит пенять на Бабур за эти воинственные действия, — продолжал Стрэнг. — Да и с вашей точки зрения, это, очевидно, меньшее из двух зол. Бабур не хочет править вами, да и не может. Такая мысль просто нелепа. Самое большее, чего он, вероятно, пожелает, — это какое-нибудь соглашение о послевоенном оборонительном союзе. А вот Содружество все время выражало сожаление, что несколько его колоний отделились от него.

Верно. Наши предки сделали это, потому что они создавали в своих новых домах общества, интересы и философии которых были слишком чужды Земле, Луне или Венере и не вписывались в рамки законов и жизненных укладов, получивших развитие на этих планетах. Содружество не пыталось задавить независимость силой оружия, но многие его граждане считали, что оно должно было это сделать.

— Мадам, — с серьезной миной проговорил Стрэнг, — когда-то я работал ксенологом, изучал планеты типа Юпитера и, в частности, Бабур. Я лучше других людей знаю эту расу и разные ее культуры. Это не похвальба, а чистая правда. Кроме того, как уже говорилось, я — гермесец и патриот Гермеса. Видит Бог, я не безгрешен. Но сделать верховным комиссаром именно меня было разумнее всего. Вот почему я вызвался исполнять эти обязанности.

— И отнюдь не повинуясь какому-то сиюминутному порыву, — насмешливо ответила Сандра. — Должно быть, эту операцию планировали уже давно.

— Совершенно верно, мадам. В каком-то смысле ее планировали всю мою жизнь. Еще мальчиком, тут, в Звездопаде, я видел, что дела обстоят совсем не так, как следовало бы, и обдумывал способы исправления несправедливости.

Сандру охватил страх, заставивший ее огрызнуться.

— Я потратила гораздо больше времени, чем мне хотелось бы, выслушивая сетования Освободительного Фронта на его горькую долю. Ну а какую сказку расскажете вы?

Стрэнг вспыхнул от ярости.

— Если вы еще ничего не поняли, то, вероятно, не поймете никогда. Неужели вы лишены воображения? Представьте себе, что вы — ребенок, которого запихнули в государственную школу, тогда как дети из кланов получали домашнее образование у лучших учителей планеты. Подумайте о тех, кто мечтал достичь совершенства, увековечить свои имена — и вдруг увидел, что все стоящие земли, все природные богатства и ключевые предприятия принадлежат имениям, кланам и их Последователям, которые в зародыше пресекают любые возможные перемены, поскольку перемены могут лишить их льгот и вынудить жить своим умом. Подумайте о влюбленных, которые хотели пожениться и сделали бы это, если бы не вмешались родители невесты, боявшиеся, что зять-травер подорвет их положение в обществе и не позволит им использовать дочь для заключения выгодного союза… — Стрэнг осекся. С полминуты в комнате царило молчание, потом он снова заговорил, уже спокойнее: — Мадам, оставим в покое справедливость. На Гермесе надобно провести преобразования, чтобы он мог хотя бы сам себя защитить. Это древнее полуфеодальное общество слишком громоздко, слишком недееспособно… и, что самое главное, слишком отвратительно. Бунт на военном флоте и побег на Землю доказали, что даже ваше правительство не может обезопасить себя от дерзких выходок и непокорности офицерского корпуса, состоящего из представителей знати. Не только по нравственным, но и по чисто житейским соображениям вам следовало бы заручиться преданностью траверов, большинства населения. Но какое дело этому большинству до участи кланов и Последователей? Каково их значение в масштабах планеты? Производство больше не может распределяться между имениями. Его надо объединять на всемирном уровне. Как и систему распределения, суды, полицию, образование, общественные службы и все остальное. А для этого имения должны быть расформированы. Нам нужны не они, а единое население.