Обитатели потешного кладбища - [143]

Шрифт
Интервал

поймали. Прощупывают каждого бездомного, каждого бродягу. В подвалах прячутся германские ополченцы. Беглецы из приютов. Бездомные негодяи, которые с удовольствием напялили форму ополченцев, чтобы законно грабить. У них никогда не было документов. Подумаешь, похитили каких-то литовцев. Вытащили русскую бабу из койки французского студента – его родители только рады будут! А вы мне говорите: труп в реке… Un sans papier polonais?[141] Их каждый день жандармы отлавливают. На днях привезли американцы из Шербура в грузовике двадцать пять русских. Радуются: Сталин приберет их к рукам! Многие из них были в Остентруппен. С вами, вижу, разговор теряет смысл. Еще пива! Мне и моему русскому брату! Толкают в локоть. Заведи патефон! Что за мычание? Уберите этого янки, слушать тошно! Кажется, назревает скандал. Не пора ли нам? К выходу, к выходу… Большевики хотят вывезти всех. А я что могу? Я пишу о спорте, о выкидышах, которые случаются у артисток прямо на сцене… о разбитых машинах и черепах… о бездомных детях… понимаете, у нас много бездомных несчастных детей!.. это проблема!.. я об этом пишу… мамаша нашла свое дитя – искала три года – сюжет – кинолента – эпические слезы на глазах миллионов… изможденный отец возвращается домой – ноги подламываются под грузом детей и любимой – слезы, поцелуи, слезы… вся страна рыдает от счастья – вся страна на седьмом небе!.. Вот!.. Après le pain, l'érection est le premier besoin d’un peuple![142] А кто пишет о похищениях? О похищении мы уже писали – на rue Erlanger, 16… на rue Neuve des Boulets, 11… и еще на rue Linné, 5… И похожие эпизоды в Руане, Кане, Шербуре, Тионвилле… о военных рейдах советских солдат писали? Вы многого от нас хотите… Вы пишете только тогда, когда ломают вашу дверь… не хотите сделать простого вывода о последствиях Ялтинских соглашений… Выводы – это политика… я не пишу о политике… Подсуньте тому, кто пишет о политике! Вы не слушаете меня, я же сказал: министр иностранных дел пытался вмешаться – его отправили в отставку! Вы поняли? Министра – в отставку! министра!.. Идут разговоры о единой синхронизированной печати! О чем тут говорить? Скоро все будут танцевать под дуду большевиков. Радуйтесь, что де Голль у власти, а не ФКП. Сталин – слишком большая фигура, никто с ним не хочет ссориться. Не стоит дразнить льва, особенно когда он стоит над растерзанной тушей. Никому нет дела до ваших беженцев, сейчас все завертелось очень быстро. Сумасшедшие деньки. Человечество томится в своей человечности, как пациент психиатрической клиники в «мягкой палате». Я столько раз видел, как Париж склонялся над бездной, как накренившееся судно, и опоенные штормом пассажиры, свесившись с кормы, черпали ядовитую пену бунта, пили и сходили с ума. Les Années folles… Потом тридцатые… Город был на грани дезинтеграции… Проскальзывая между копыт по февральскому льду, они бритвами перерезали сухожилия полицейских коней, надевали кагули, исчезали в сумерках… Одни кричали: «Лучше Гитлер, чем Блюм!»[143]; другие бросались в объятия Сталина, их детей крали и прятали, дети выросли, они строят баррикады, с воплем vive le socialisme! разбиваются о щиты CRS; они тоже могут надеть кагули и исчезнуть в сумерках… Я смотрю в глаза Клемана и вижу трещины… Он – живая пробоина в чреве Парижа… новое дитя, молодая душа новой республики… Я слышу треск тканей… улицы расползаются… грядет другой Париж, в котором мне больше нет места. Я вижу зарево… это горят дома, машины, мечты, которые, воспламеняясь быстрее эфира, сжигают память обо мне, с мечтами сгорает Париж-который-я-знал-и-любил… пепел и пламя… тот Париж, в который был влюблен мой отец, в котором была жива мама… дым, опилки, битое стекло… Аполлинер, Арто, Теодор, Бретон, Вера… и многие, многие другие… газ, крики, кровь… тот Париж, с которым я сросся… связки рвутся, кости хрустят… вместе с тем городом я прошел первую мировую, испанку, оккупацию, я был на краю в дни освобождения, когда чуть не попал под горячую руку. Задержали по доносу. Сопливый октябрь 1944-го, бульвар Монпарнас, два часа пополудни: на меня указали пальцем, когда я выходил из «Селект», скрутили возле «Ротонды». Все произошло мгновенно. За мной шел человек, которому показалось, что я работал на немцев. Не поленился. Он не знал наверняка, но, как ему показалось, он видел меня в комендатуре. Он не был уверен, но, кажется, он видел в моей руке зелененькое удостоверение. Этого было достаточно. Арестовали и отвели в одну из комиссий CFLN[144]. Две недели в Dépôt: много знакомых лиц, со мной здоровались, как со своим, давали советы: «Хотите наружу, мсье? Нужен адвокат. И не какой-то там, а – лучший! Нужны деньги, мсье, и не меньше ста тысяч!» – «???» – «А вы как думали! Вон, Монморен просидел три месяца, выложил двести тысяч и вышел…» Ого! 200 000!!! «Ну, так он герцог!» Таких денег у меня и в помине не было. Ни денег, ни титула… К тому же – un bosch d'origine russe, moi!.. Может, второе перевесит первое?.. Держи карман шире! Поставят к стенке рядом с Жеребковым! Три недели, четыре… Молитесь, мсье, молитесь! На днях расстреляли Суареса…

Еще от автора Андрей Вячеславович Иванов
Бизар

Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.


Копенгага

Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.


Путешествие Ханумана на Лолланд

Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».


Харбинские мотыльки

Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.


Аргонавт

Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».


Исповедь лунатика

Андрей Иванов – русский прозаик, живущий в Таллине, лауреат премии «НОС», финалист премии «Русский Букер». Главная его тема – быт и бытие эмигрантов: как современных нелегалов, пытающихся закрепиться всеми правдами и неправдами в Скандинавии, так и вынужденных бежать от революции в 20–30-х годах в Эстонию («Харбинские мотыльки»).Новый роман «Исповедь лунатика», завершающий его «скандинавскую трилогию» («Путешествие Ханумана на Лолланд», «Бизар»), – метафизическая одиссея тел и душ, чье добровольное сошествие в ад затянулось, а найти путь обратно все сложнее.Главный герой – Евгений, Юджин – сумел вырваться из лабиринта датских лагерей для беженцев, прошел через несколько тюрем, сбежал из психиатрической клиники – и теперь пытается освободиться от навязчивых мороков прошлого…


Рекомендуем почитать
Если бы мы знали

Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.


Узники Птичьей башни

«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.


Наша легенда

А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…


Твоя улыбка

О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…


Подлива. Судьба офицера

В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.


Мыс Плака

За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?


Крио

Новый роман Марины Москвиной – автора «Романа с Луной», финалиста премии «Ясная Поляна», лауреата Международного Почетного диплома IBBY – словно сундук главного героя, полон достоверных документов, любовных писем и семейных преданий. Войны и революция, Москва, старый Витебск, бродячие музыканты, Крымская эпопея, авантюристы всех мастей, странствующий цирк-шапито, Америка двадцатых годов, горячий джаз и метели в северных колымских краях, ученый-криолог, придумавший, как остановить Время, и пламенный революционер Макар Стожаров – герой, который был рожден, чтобы спасти этот мир, но у него не получилось…


Калейдоскоп. Расходные материалы

В новом романе Сергея Кузнецова, финалиста премии «Большая книга», более ста героев и десяти мест действия: викторианская Англия, Шанхай 1930-х, Париж 1968-го, Калифорния 1990-х, современная Россия… В этом калейдоскопе лиц и событий любая глава – только часть общего узора, но мастерское повествование связывает осколки жизни в одну захватывающую историю.


Лекции по русской литературе

Эта книга Василия Аксёнова похожа на разговор с умершим по волшебному телефону: помехи не дают расслышать детали, но порой прорывается чистейший голос давно ушедшего автора, и ты от души улыбаешься его искрометным воспоминаниям о прошлом. Мы благодаря наследникам Василия Павловича собрали лекции писателя, которые он читал студентам в George Washington University (Вашингтон, округ Колумбия) в 1982 году. Героями лекций стали Белла Ахмадуллина, Георгий Владимов, Валентин Распутин, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Борис Пастернак, Александр Солженицын, Владимир Войнович и многие-многие известные (и уже забытые) писатели XX века. Ну и, конечно, одним из главных героев этой книги стал сам Аксёнов. Неунывающий оптимист, авантюрист и человек, открытый миру во всех его проявлениях. Не стоит искать в этих заметках исторической и научной точности – это слепок живой речи писателя, его вдохновенный Table-talk – в лучших традициях русской и западной литературы.


Кока

Михаил Гиголашвили – автор романов “Толмач”, “Чёртово колесо” (шорт-лист и приз читательского голосования премии “Большая книга”), “Захват Московии” (шорт-лист премии “НОС”), “Тайный год” (“Русская премия”). В новом романе “Кока” узнаваемый молодой герой из “Чёртова колеса” продолжает свою психоделическую эпопею. Амстердам, Париж, Россия и – конечно же – Тбилиси. Везде – искусительная свобода… но от чего? Социальное и криминальное дно, нежнейшая ностальгия, непреодолимые соблазны и трагические случайности, острая сатира и евангельские мотивы соединяются в единое полотно, где Босх конкурирует с лирикой самой высокой пробы и сопровождает героя то в немецкий дурдом, то в российскую тюрьму.Содержит нецензурную брань!