Обетованный остров - [31]

— Иди, иди, малышка. Не забудь, о чем я тебя попросил.

— Не забуду.

Ксения быстро одела платье, легким движением руки поправила волосы на голове и выскользнула из комнаты.

Тиест был доволен собой — насколько же своевременно он завел интрижку со служанкой Этры! В день приезда Эгея смазливое личико Ксении мелькнуло перед ним и внезапно его осенила мысль о том, что она может быть очень полезна ему. Уложить ее в постель оказалось делом несложным. Как позднее Парис, Тиест был секс-идолом своей эпохи. Светские дамы таяли от одного его взгляда, от одного его имени. Ему не нужно было предпринимать даже малейших усилий, чтобы добиться успеха у женщин. Он был обречен на него, так же как Эгей был обречен на их снисходительно-равнодушное отношение к себе, на измены и бегство своих жен с ничтожными, но удачливыми соперниками. И если светские дамы, царевны и царицы не могли устоять перед соблазном и, потеряв рассудок, бросались в сомнительные и рискованные игры с неотразимым Тиестом, то что можно сказать о простой служанке Этры! Достаточно было одного взгляда принца, чтобы у нее закружилась головка и она пала в его объятья.

К удивлению и неудовольствию Тиеста Ксения оказалась девственницей. Рафинированному принцу это было не нужно. Его возбуждало не обаяние невинности, а изысканное искусство любви, проявить которое служанка Этры, естественно, была не способна, тратить же недели и месяцы на ее обучение желания у него, разумеется, не было. Она лежала неподвижно, распластав руки и ноги, и слабо попискивала от боли. Тиесту потребовалось немало усилий, чтобы преодолеть злополучную преграду, и это не могло вызвать у него ничего, кроме раздражения.

И, все же, Тиест был доволен собой. Где-то подсознательно он постиг, что ухватил конец веревочки, дергая за которую можно привести в движение балаган марионеток. У него уже не было сомнений в том, что все действующие лица новой драмы в семье Пелопидов собрались и заняли свои места. Он пока не мог предугадать окончательного финала драмы, но чутье подсказывало ему, что роковая ситуация созрела, да, да, та самая ситуация, в которой он ощущал себя, как рыба в воде, и которая давала ему шанс, уникальный шанс обыграть богиню судьбы.

В комнату Тиеста извне доносились привычные звуки. Царский дворец жил своей обыденной жизнью. Раздавались суетливые голоса и топот ног пробегавших мимо слуг. Из кухонных помещений распространялись запахи приготовляемой трапезы. В кузнице за стенами дворца под ударами молота гулко гудела наковальня. Все было так же, как всегда, и в то же время не так, как всегда. В атмосфере дворца ощущалась неясная, скрытая, предгрозовая напряженность, а Тиест обладал поистине звериным чутьем на малейшие изменения атмосферы, что было в какой-то степени сродни провидческому дару его брата, но именно в какой-то степени, ибо отличалось от него своим первозданным примитивизмом.

Покидать свое ложе Тиест не торопился. Ксения все-таки изрядно его утомила — ничего не поделаешь, годы дают себя знать. Ясно, однако, было, что заснуть он не сможет, и, наконец, разгоревшееся любопытство, нюх, звериное чутье, о котором мы уже говорили, побудили его подняться с постели.

У дверей мегарона Тиест почти столкнулся с Питфеем, но тот прошел, не заметив его. Вид у него был мрачный, он выглядел осунувшимся — видимо, тоже провел бессонную ночь. Но у Тиеста не возникло к нему ни капли сочувствия. Наоборот, он злорадно подумал: «Ну, каково теперь тебе, мудрейший из мудрейших, великий праведник и любимец богов?! Легко судить других и давать мудрые советы. Попробуй ныне сам спасти себя! Посмотрим, помогут ли тебе твоя мудрость, твоя добродетель и твои боги! Боги! Как ни пытался Пелоп умилостивить их, рухнул его дом. А теперь рушится твой дом, Питфей! В своей гордыне и самонадеянности ты жестоко ошибся. Не добродетель и мудрость правят миром, а рок. И это справедливо, ибо он уравнивает всех. Только не думай, что мойры в соответствии с каким-то высшим замыслом плетут твою судьбу и судьбу мира. Нет, они ничего не плетут! Мойры играют в тувлы! Они бросают фишки и тут уж кому как повезет. Тебе не повезло, Питфей. Твои фишки брошены. Они на столе. Ты проиграл. А у меня есть шанс и какой шанс!»

Тиест прошел в дворцовый садик. Этра и Ксения сидели в беседке и что-то оживленно обсуждали. И хотя он не мог слышать их разговора, его смысл не вызывал никаких сомнений. Царевна восторженно говорила о поэме Ардала и неожиданной встрече с Арисом, а служанка с упоением внимала ей. Тиест удовлетворенно хмыкнул. Большего от Ксении пока и не требовалось. Она должна была только слушать признания царевны и подбрасывать хворост в разгоравшийся огонь. А затем... затем в руках у Тиеста окажется канал, через который он сможет не только знать о каждом шаге влюбленных, но и манипулировать их действиями, постепенно раскручивая интригу, чтобы в нужный момент пойти ва-банк и выиграть.

В дворцовом садике Тиест заметил еще одного персонажа драмы, неожиданно превратившегося из главного героя в статиста и отодвинутого на задворки действия. Речь идет об Эгее. Он сидел на некотором удалении от Этры и Ксении и внимательно наблюдал за ними. Тиест преодолел инстинктивное желание сказать ему какую-нибудь колкость, благоразумно решив, что время для этого еще придет, а сейчас лучше всего держать под контролем ситуацию и не провоцировать участников драмы, даже исполняющих роль статиста, на неадекватные поступки.