Обет молчания - [71]
Это оттого, подумала она, что в мире существует множество самых обычных домов, совсем не похожих на те, что она видела на картинках журналов. Одни принадлежали знаменитостям, другие — богачам. Или их показывали по телевизору, с сияющей чистотой и изысканностью интерьеров, в фильмах, действие которых происходило в далеком придуманном мире.
С радостью ожидая встречи, она нетерпеливо спросила:
— Скоро они вернутся?
— Само собой. Да, наверное, скоро. Правда, точно я не скажу.
Уклончивая нотка в его словах встревожила Кейт. Она обхватила руками кружку с чаем, внезапно ощутив холод.
— Пытаюсь представить, как Джен отнесется к моему приезду, — сказала она очень тихо.
— Она немного нервничает. Никак не поймет… ладно, давай не будем об этом. — Он поднял свою кружку.
— Понятно. Она не ждет моего приезда. Она не знает о том, что я здесь. Так ведь, папа?
Ее отец был явно обескуражен.
— Джен — хорошая женщина. Все утрясется, она все поймет. — Он встал. — Пойду, отнесу твои вещи наверх.
Комната располагалась на уровне середины лестничного марша рядом с ванной, единственное окно выходило на собачьи вольеры. Низкий подоконник был завален стопками журналов с поп-звездами. По обеим сторонам у стен стояли две узкие койки. На обеих валялись свитера, футболки, исписанные листы бумаги, очевидно, со школьными сочинениями, кассеты без футляров. На полу была разбросана одежда и еще журналы, на стенах красовались постеры звезд поп-музыки, приклеенные к окрашенной розовой поверхности синей изолентой.
— Вот твоя кровать. — Отец сдвинул валявшееся барахло в сторону и поставил ее чемодан на одеяло.
На полке стояли детская книжка в мягкой обложке и пузырек со спиртом, пробка была отвинчена, рядом валялся кусок использованной ваты. Кейт подняла с подушки черного плюшевого терьера в старых коротеньких брючках, с клетчатой ленточкой вокруг шеи и переложила на другую кровать.
— Да, — сказала она, не в силах подавить предательскую дрожь в голосе. — Спасибо.
— Тебе понравится Дениза, — сказал он, — когда ты с ней познакомишься. Хорошая девочка. В этом году она получит аттестат. Придет домой около четырех.
— Хорошо.
— Тебе нужно что-нибудь еще? — Он посмотрел по сторонам, она ничего не ответила. — Тогда я пойду. Нужно закончить работу. А потом сядем и наговоримся вдоволь, идет? Душу, так сказать, отведем. Располагайся… — Он уже спускался по лестнице.
Кейт не шелохнулась, чтобы открыть чемодан и выложить вещи. Она сидела на подоконнике, когда услышала лай собак и шум подъехавшей машины. Захлопали дверцы, раздались голоса.
Она посмотрела вниз. Мальчик, на вид лет пяти, должно быть, Том, бежал к резным деревянным воротам, отец как раз закрывал их. Том подбежал к нему и запрыгнул на грудь, обхватив ногами тело ее отца — его отца. Рой Доуни перевернул его кепку задом наперед, и они оба рассмеялись. Он понес Тома в дом.
Кейт выждала пятнадцать минут и хотела уже спуститься, как нарастающий шум голосов заставил ее остановиться. Она застыла на пороге, крепко сжав дверную ручку.
Отец говорил резко и отрывисто. Реплики женщины были короткими. Отец пытался ей что-то объяснить. Женщина ничего не хотела слушать.
Кейт приоткрыла дверь и услышала слова отца.
— …пройти через это. Я думал, мы обо всем договорились. У меня нет выбора. Она — моя дочь.
— Но не моя. Я не давала согласия. Это ты разговаривал с инспектором. Ты явно не в своем уме. — Джен говорила с мягким местным акцентом, Кейт обратила на это внимание.
— Джен, ради бога, потерпи недельку-другую. Пока я что-нибудь не подыщу.
— Как ты думаешь, сколько времени достаточно для того, чтобы… — Кейт не разобрала конец фразы, но нетрудно было догадаться.
— Не говори глупостей, дорогая. Ничего подобного не… Все позади…
По приближающимся и удаляющимся голосам Кейт определила, что отец ходит следом за Джен из комнаты в комнату.
— Вот что, — упрашивал он. — Возьми детей и поживи у матери до тех пор, пока…
— Выгнать меня из собственного дома? — Дверь хлопнула так, что задрожали стекла.
Кейт прикрыла дверь спальни, отыскала сумку и достала расческу. Из зеркала в розовой рамке на стене на нее смотрело бледное лицо, тени под грустными глазами, такой она себя не помнила даже в тюрьме. В этой детской она сама себе казалась старухой.
Она присела на край подоконника, ожидая дальнейшего развития событий. Ей и в голову не пришло спорить, или требовать, или умолять отца позволить ей остаться. Это был чужой дом. Эти люди были ей совершенно чужими.
Но дело даже не в этом. За столько лет она привыкла послушно принимать удары судьбы. Кейт посмотрела вниз на собак, сидящих в клетке. Она судорожно затрясла головой. Методично, незаметно для себя самой, она царапала руки ногтями, давая выход своему страданию.
Глава 23
«Буду восхвалять Тебя, Господь, — пели монахини. — Всем сердцем моим и славить имя Твое вечно…»
Солнечный свет струился сквозь витражное стекло, погружая собор в разноцветье бликов. Перед сестрой Гидеон висел крест с безвинно распятым Христом.
«…По Тебе томится плоть моя в земле пустынной и безводной…»
Сара не решалась поднять глаза на страдающее распятие над алтарем. Вид искалеченного тела, крови на лбу, его пронзенных ладоней и истекающих кровью пыльных ног доставлял ей физическое страдание — она мысленно переносила боль на свои руки. Не выдержав, она отвела взгляд и стала смотреть ка толстые церковные свечи; все здесь, даже пламя свечей, казалось, дышало вечной непреходящей любовью к Господу.
Несмотря на то, что сыновья дразнят его за то, что он ни с кем не встречается, а его бывшая жена думает, что он все еще одержим ею, 53 летний директор школы на пенсии и скульптор Уильям Эверетт Ларсон рад, что он ждал, пока не нашел 47 летнюю школьную преподавательницу искусства Джессику Дэниелс. Он восхищается Джессикой за ее смелые произведения и то, как она распоряжается своей жизнью. Однако Уилл считает, что единственная поврежденная прошлым часть Джессики, это ее сердце. Джессика уверяет Уилла, что она не в состоянии долго любить, но Уилл отказывается поверить в то, что это правда.
Встреча, которая изменила всю ее жизнь, внесла в нее яркие краски, закружила в вихре страсти. Страсти такой силы, которая могла свести с ума и лишить рассудк.
Надевать маски, играть роли и иметь амплуа приходится не только актерам. И не только в театре. И не только на сцене… «Милый, давай в наших отношениях безалаберной девочкой все-таки буду я?». Она положила трубку. Вернее, нажала на кнопку. Одним словом, прервала связь. Пока что только телефонную, но у нее были большие планы на будущее… Заплаканное личико Зи стояло перед глазами у драматурга. По крайней мере, Зи на это надеялась. Она в совершенстве владела умением стоять перед глазами у тех, кто мог ее обидеть… Никто не станет спорить о том, что две пылинки на шкафу – это одно, а две пылинки во Вселенной – это другое? Увы, в наши довольно странные времена, те, кто держится нейтрально, вызывает больше подозрений, чем те, кто ведет себя каким-нибудь странным образом.
Продолжение "Больше, чем любовь..." Гарри задумчиво сидел в кресле, медленно перебирая струны гитары. Его мысли были очень далеко. Наверное, именно сегодня и именно сейчас он принял решение забыть ее. Ему надоело в течении года ждать. Надеяться, что она ответит на сообщение или звонок. В эту минуту он понял, что ее больше нет. Она ушла так же неожиданно, как и ворвалась в его жизнь. Подарив лишь две ночи, полные наслаждения. Он благодарен ей. Любовь. Боль. Секс. Ревность. А будет ли счастье? Продолжение истории Гарри и Элис.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стивен Кэрролл — популярный австралийский писатель, романы которого отмечены престижными литературными премиями; в прошлом рок-музыкант, драматург, театральный критик. «Венецианские сумерки — новая книга автора полюбившейся российским читателям «Комнаты влюбленных».…Жарким летним днем в одном из зеленых предместий Мельбурна тринадцатилетняя Люси Макбрайд, задремав в садовом плетеном кресле, сквозь сон услышала кто ли вздох, то ли стон — какой-то словно вымученный звук, обратившийся в печальнейшую из мелодий.
Войцех Кучок — польский писатель, сценарист, кинокритик, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Ника» (2004). За пронзительную откровенность, эмоциональность и чувственность произведения писателя нередко сравнивают с книгами его соотечественника, знаменитого Януша Вишневского. Герои последнего романа Кучока — доктор, писатель, актриса — поначалу живут словно во сне, живут и не живут, приучая себя обходиться без радости, без любви. Но для каждого из них настает момент пробуждения, момент долгожданного освобождения всех чувств, желаний и творческих сил — именно на этом этапе судьбы героев неожиданно пересекаются.
Что делать, если жизнь пошла наперекосяк? Тридцатипятилетняя Нина Попкинс в отчаянии: ее приемная мать умерла, а муж ушел к другой. Однако позитивная по природе Нина не настроена страдать всю жизнь. Она решает, что для счастья ей необходимо обрести новую любовь и найти своих биологических родителей. Но жизнь продолжает строить Нине козни, и поездка в приют, куда ее отдали в раннем детстве, запускает целую череду неординарных событий, заставляющих Нину и смеяться, и плакать… Увлекательная, искренняя, грустная и забавная история, в которой чувствуется глубокое понимание женских судеб и сердец.
Виртуозно упаковыванная в сотню страниц лиричная семейная сага, блестяще экранизированная. Герои классика современной американской литературы всегда ищут справедливости в непоправимо изменившемся мире и с трудом выдерживают напор страстей, которым все возрасты покорны.