Обет молчания - [57]

Кейт Доуни беглым взглядом окидывает мужчин и женщин, явившихся поглазеть на нее. Может быть, ей и известно, что родные убитого мальчика присутствуют в зале, но она не подает виду. Иногда она поглядывает в сторону скамьи для представителей прессы. Взгляд ее осознан и задумчив. Несомненно, она прекрасно понимает смысл происходящего.

О человеке в первую очередь судят по внешности, независимо от того, насколько она соответствует поступкам, уровню полученного образования или профессии. Кейт Доуни производит впечатление идеальной дочери, умницы. С трудом верится в то, что эта девочка являет собой олицетворение зла.

Из свидетельских показаний следует, что Катарина Доуни — открытая, сообразительная, общительная, совсем не похожая на замкнутую и молчаливую сестру-близнеца. Когда ей предоставляется слово, в глаза бросается интересная деталь. Она говорит так, словно события страшного вечера излишне приукрашены и драматизированы. Ей не терпится ответить на вопросы и все объяснить.

Рой и Эйприл Доуни сидят позади дочери. Заурядные люди в незаурядной ситуации. Мужчина в сером костюме, белой рубашке и синем галстуке. Нечесаные густые волосы. Хорошо сложен. Походит на загнанного зверя. На лице читается смертельная усталость. Несмотря на это, с уверенностью можно сказать, что очаровательная внешность досталась Кейт в наследство от отца. Любопытная деталь: даже в самые напряженные моменты он продолжает сидеть не шелохнувшись, не обнаруживая никакой реакции. Его профессия — строитель-подрядчик. Вне стен зала заседаний он беспрерывно курит, держа сигарету между большим и указательным пальцами.

У миссис Эйприл Доуни больше седины в волосах, чем у ее мужа. Она почернела от горя, хотя можно сказать, что ее лицо все еще хранит следы былой привлекательности. Она смертельно бледна, на скулах застыли пятна нездорового румянца. Ее ничем не примечательная одежда — блуза с гофрированным воротничком и коричневый жакет — выглядит неопрятно. Она не в состоянии сидеть спокойно. Расшитый скомканный носовой платок зажат в правой руке, им она вытирает слезы. Время от времени слабые всхлипывания перерастают в громкие рыдания, и ей приходится, прерывая судебную процедуру, покидать зал, чтобы успокоиться. Довольно часто в зале раздаются ее вскрики. В мертвой тишине они звучат неестественно громко.

Рой и Эйприл Доуни выглядят абсолютно чужими, со стороны их едва ли можно назвать супружеской парой. За время слушания дела они не обмолвились друг с другом ни словом, ни разу не взглянули друг на друга. Изредка, когда Кейт поворачивается к ним, отец отвечает ей улыбкой. Мать вытирает слезы и кивает ей, пытаясь приободрить. Никто из них даже не пытается подойти к девочке, хотя она находится совсем близко. Может, потому, что она не оправдала надежд, не став для них примерной дочерью?

За все время разбирательства Кейт плакала лишь раз или два. В первый раз, когда обвинитель описывал смерть Арона Келлера, демонстрируя адвокатам детскую пижаму в маленьких серых слониках, залитую кровью. Она плакала молча, без всхлипываний, низко опустив голову.

Иногда к концу заседания оттого, что вовсю греют батареи центрального отопления, в помещении становится невыносимо душно. Кейт бледнеет и сутулится. В конце концов, она еще совсем ребенок, а зал суда — не самое подходящее место для детей.

Слева от судьи занимают свои места присяжные. Осознавая высокую степень ответственности за возложенную миссию, они не пропускают ни одного слова. Члены суда присяжных друг за другом выходят из совещательной комнаты, никто из них не смотрит в сторону девочки.

Присутствующие ожидают вынесения приговора. Присяжные заседатели, следуя за старшиной, по одному проходят в зал, намеренно не желая встретиться взглядом с обвиняемой. Родители убитого ребенка, Том и Пэт Келлер, сидят, держась за руки, наклонившись друг к другу.

Кейт следит за выражением лица своего защитника. Ее собственное лицо спокойно, но настороженно. Словно она всего лишь зритель и не имеет к этому жуткому фарсу никакого отношения. Адвокат Меддокс сосредоточенно созерцает кончик своего карандаша, зажатого между пальцев. Изредка он поглядывает на Кейт, изображая слабое подобие улыбки.

Секретарь суда, чье место находится рядом с судьей, встает со стула, зал замирает в ожидании.

„Господа присяжные! Вы вынесли свой вердикт?“

Старшина суда присяжных, сельский житель средних лет, по случаю суда надевший твидовый пиджак с кожаными нашивками на локтях, смотрит на судью. Произнося ответ, он, как и все остальные, избегает встречаться взглядом с Кейт.

„Да, Ваша честь“.

„Признаете ли вы Кейт Доуни виновной в умышленном убийстве Арона Келлера?“

„Да, Ваша честь. Мы признаем Кейт Доуни виновной в умышленном убийстве, — четко выговаривает старшина присяжных. И затем добавляет громче, заглушая шепот и возню в зале: — Совершенном в состоянии аффекта“.

Спустя краткий миг всеобщего шокового оцепенения тишину прорывает крик, вобравший в себя всю материнскую боль и безысходность, и еще через мгновение миссис Доуни падает без чувств. Невнятное копошение в зале плавно переходит в гул. Рой Доуни наклоняется, чтобы поднять тело жены. К ним спешит женщина-полицейский. Судья Харлоу поворачивает голову, но в этот момент стекла его очков в роговой оправе отражают яркий свет, поэтому никто не видит выражения его лица.