Обещай мне - [26]

Тобиас и Белль отправились в свадебное путешествие, а Корт по-прежнему знал только имя девушки. Он решил разыскать ее сам, и не было такого бала, вечера или раута в этом сезоне, который бы он пропустил. Явившись в дом, он первым делом обходил все комнаты, всматриваясь в лица и прислушиваясь к разговорам, заглядывая в каждый угол и едва не хватаясь за сердце от волнения при виде гордо вскинутой белокурой головки. Однако каждый раз, когда леди поворачивалась и дарила ему благосклонный взгляд, он видел карие, зеленые, синие глаза – только не фиалковые, о нет. Он расспрашивал самых разных людей, но никто из них слыхом не слыхивал о Филиппе Мур. Наконец он начал подумывать, что был прав. назвав ее лесной нимфой.

Когда молодожены вернулись, Корт заявил им: он сегодня же поставит походную палатку перед их домом и будет жить в ней до тех пор, пока ему не выложат все сведения о загадочной мисс Мур. Леди Габриэль, мягкосердечная по натуре, сжалилась над ним, но сочла своим долгом предупредить о нелегком прошлом ее прекрасной подруги…

Запоздалый раскат грома, оглушительный и долгий, прервал воспоминания. Корт тряхнул головой, с недоумением посмотрел в дождливое утро и отвернулся от окна. В который раз его охватило сознание совершенной ошибки. Почему, черт возьми, он не прислушался к словам Белль, когда та уверяла, что Филиппа Мур не для него? Как она была права! Ему не следовало связывать жизнь с этой женщиной.

Он проклинал свою глупость и тот злополучный день, когда впервые увидел это лживое создание, разбившее вдребезги его жизнь. Его имя она вываляла в грязи, бежала со своим любовником и родила ублюдка, который лишь в самый последний момент был признан законным сыном. А что же он сам, Кортни Шелбурн, герцог Уорбек? Он видит во сне ее возвращение, принимает ее и прощает!

В приступе ярости Корт грязно выругался. Он чувствовал себя униженным, оплеванным, жалким. Вцепившись в портьеру, он с рычанием сорвал ее вместе с карнизом, успев перебудить полдома. Шнур для вызова прислуги оборвался. Дверь спальни скрипнула. Корт повернулся, задыхаясь от ярости.

– Какого черта?

– Вам что-нибудь угодно, ваша милость?

– Вон отсюда! – взревел Корт. – Вон отсюда, дурак безмозглый! – И, схватив с ночного столика часы, запустил ими в заспанную физиономию камердинера.

К счастью, у того была неплохая реакция, и часы ударились о закрывшуюся дверь.

В коридоре слышался топот ног и шепот. До Корта донеслись слова камердинера:

– Уходите-ка отсюда все подобру-поздорову. На его милость опять наехало!

Глава 5

Эразм Кроутер, дядя Филиппы, мирно завтракал, запивая дешевым элем седло барашка. Перед ним лежала «Морнинг пост» двухдневной давности, то есть практически свежая. Поздним вечером накануне ее привез в спящий городок Хэмбл Грин почтовый дилижанс, а в поместье доставил рано поутру мальчишка-подручный с конюшни. Чтение светских сплетен было одним из любимейших развлечений Эразма Кроутера, ибо что может быть забавнее, чем перетряхивание грязного белья великих мира сего? Время от времени он хихикал, читая о том, что некто, однажды представленный ему в качестве благороднейшего джентльмена, промотал все свое состояние за игорным столом и был заключен в долговую тюрьму. М-да, вот так и проходит слава мира, ехидно думал Эразм.

Сделав добрый глоток эля, он вдруг наткнулся взглядом на крохотную заметку в самом углу. Эль так и не успел проследовать в желудок. Откашлявшись и отерев слезы рукавом, Эразм внимательно прочел заметку:

МАРКИЗА ВОЗВРАЩАЕТСЯ

Вдова некоего маркиза и одновременно разведенная жена некоего герцога вернулась в Англию после долговременного пребывания в Италии, которое точнее будет назвать ссылкой. Читатель без труда припомнит, что Прекрасная Дама, о которой идет речь, пять лет назад была замешана в скандале, связанном с бракоразводным процессом, во всех подробностях освещавшимся нашей газетой. До нас дошли сведения, что она намерена вести уединенную жизнь в Кенте в обществе сына, унаследовавшего титул маркиза.

Ад и вся преисподняя! Значит, она все-таки вернулась! Кто бы мог подумать, что у Филиппы хватит присутствия духа снова ступить на английскую землю?

– Свитан! – возопил Эразм, вскакивая из-за стола с проворством, неожиданным для его лет. В комнату рысцой вбежала экономка. – Скажи Уиггсу, пусть приготовит дорожную карету, а сама иди и уложи все, что нужно. Сегодня вечером я уезжаю.

Костлявое лицо экономки выразило безмерное удивление. Она служила у Кроутера уже четыре года, и за это время хозяин практически не покидал поместья. Только раз в месяц он ездил в соседний городок к своему банкиру на старенькой двуколке, которой правил сам, Просторная дорожная карета, некогда принадлежавшая Филиппу и Гиацинте Мур, коротала свой век в углу конюшни, не надеясь когда-либо снова застучать колесами по проезжим дорогам.

У Эразма денежки водились, и хорошие денежки, стоило только обратиться к банкиру в Хэмбл Грин. Их хватило бы и на то, чтобы заново отстроить особняк после пожара восемнадцатилетней давности, и на то, чтобы самому жить в роскоши до самой смерти. Но пока жива Филиппа, он не может открыто пользоваться деньгами. Это вызвало бы подозрения, последовали бы расспросы, на которые он, Эразм Кроутер, не смог бы ответить.