Обещай мне - [9]

— Дженни, — Уинстон нахмурился.

— Да, — я ухватился за его толстую руку. — Пожалуйста, подумай об этом. У тебя есть огромное влияние в церкви.

Его глаза, казалось, потускнели. Он отдернул руку, и его тон стал ледяным. — Ни одна женщина не может говорить, что я должен делать и чего не должен.

Я закусила губу. Я не хитрила, как большинство женщин, и я ошиблась насчет Уинстона Оллрида. Он не был рассудительным, как большинство мужчин. Или, скорее всего, он был точно таким, как большинство мужчин.

Когда я вышла из машины, в Фениксе, оказалось невыносимо жарко. Был июль, лето было везде, но тут, в пустыне, лето было особо изнуряющим. Я почувствовала слабость, когда следовала в комнату Уинстона в роскошном отеле, где он, по—видимому, останавливался прежде, во время других таинственных командировок.

Как только дверь в комнату открылась, я сразу же направилась к кровати и села расслабившись. На моем теле были места, которые ныли и болели, требуя отдыха, но вот мои ребра, беспокоили меня больше всего.

Я осторожно коснулась места слева от моего позвоночника, откуда исходила самая острая боль. Пытаясь сидеть прямо в течение всех этих километров, дорога оказалась сущим адом. Я думала, что если бы я только смогла отдохнуть, то это было бы совсем другим делом. Я надеялась, что тайные встречи Уинстона могут пройти без меня.

— Ну что ж, — сказал он тихо, покачиваясь в мою сторону, держа руки на пряжке ремня. — Ты очень нетерпелива.

Я знала, если заплачу и буду сопротивляться, он только сделает еще больнее. Смирившись с судьбой, я лежала на кровати с мрачным отрешением, когда он поднял мое платье. Вторжение его толстого тела было резким, и болезненным, как никогда. Я уставилась на стену на Гранд-Каньон на картине и, молча, молилась Богу, я больше не верила в то, что это быстро закончится.

Этого и не случилось.

Уинстон дал ясно понять, что он не позволит мне оставаться в комнате одной. Я хотела сказать ему, что ему не нужно беспокоиться о возможности того, что я ускользну. Нет, если есть шанс, что, выдержав, я смогла бы помочь моей сестре.

Я сидела в кресле в углу роскошного конференц-зала на первом этаже отеля. Трое мужчин, которые сидели вокруг стола с Уинстоном, были одеты небрежно, но часы на запястьях и аромат власти, который они источали, выдавал их, как мужчин при определённых средствах.

Сидя в этом кресле, стараясь не облокачиваться, я была настолько поглощена затмевающей болью, что не могла уловить смысла их напряженной беседы. Я поняла, что эти люди требовали некоторые гарантии от Уинстона, который уговаривал их ровным, уверенным голосом. Я уловила одну загадочную фразу, которая была произнесена многократно.

«Правоверный Кооператив».

Я смотрела на других мужчин. Они были не от церкви, я была уверена. Один из них, самый молодой, посмотрел на меня с любопытством несколько раз, и, казалось, хотел сказать что-то. Человек, сидящий напротив него, поймал взгляд и категорически покачал головой, свирепо глядя на молодого человека. Я закрыла глаза и вызвала счастливые воспоминания. Солнечный свет. Зеленый луг. И сбор полевых цветов с моей сестрой.

Я, должно быть, слегка задремала потому, что резко очнулась от грубого сжатия моего локтя Уинстоном. Остальные мужчины уже покинули комнату.

— Пойдем, Промиз. Я покормлю тебя ужином.

Я болезненно поднялась. — Уинстон, — я покраснела. — Мне нужно в туалет.

Мало того, что мой мочевой пузырь кричал, что он переполнен, так ещё теплый ручеек между ног предупредил меня о кровотечении.

Уинстон был нетерпелив. — Ты сможешь подождать до того, как мы поужинаем и вернемся в наш номер.

Я с трудом подавила желание ударить по его потной руке и послать в ад. Это было трудно.

Уинстон тащил меня с собой, как будто я была не более чем богатый аксессуар. Он заказал еду для меня, а затем критически оценивал, что я не ела, к его неудовольствию

Уинстон вытер креветочный соус со рта с белой салфеткой. Я смотрела на красное пятно на чистом льне. — Промиз, — сказал он строго. — Тебе нужно будет научиться заботиться о своем теле, если ты хочешь иметь полный дом детей.

Я уронила ложку, которую сжимала и прикусила язык так сильно, что почувствовал вкус крови.

Но слова вышли в любом случае. — Позаботиться о своем теле? Было бы легче "заботиться о своем теле", дорогой муж, если бы ты воздерживался от использования его в качестве боксерской груши, чтобы удовлетворить свои порочные желания.

Я сразу поняла, какую ошибку я сделала. Уинстон бросил салфетку, побледнев от ярости, кинул на меня убийственный взгляд. Я смотрела на него, зная, что он не мог прикоснуться ко мне посреди переполненного ресторана.

Он тоже это знал. Наша официантка, красивая, молодая женщина азиатской внешности, вернулась и радостно наполнила наши стаканы водой. Уинстон не сводил глаз с моего лица.

— Я хотел бы счёт сейчас, пожалуйста.

Официантка чирикнула веселым голосом. — Могу ли я заинтересовать вас нашим десертным меню?

— Нет, — сказал Уинстон с холодной улыбкой. — Мы закажем десерт в свой номер, спасибо.

Я смогла заставить себя пойти с ним обратно в комнату, и у меня была уверенность, что я продолжу покорно отдавать себя. Это было ради моей сестры. Я хотела сделать то, что должна была, чтобы не допустить этого для неё.