Обещай мне - [12]

Сначала я не знала, почему их вид так сильно задел меня. У одного был квадратный подбородок и темная борода, бандана повязана вокруг его черных волос, которые от этого казались длиннее. Он сверкнул улыбкой своему напарнику и поразил своей сокрушительной внешностью. Другой мужчина был темнокожим, мускулистым. Его черные волосы были подстрижены очень коротко, и он казался выше и мощнее, чем первый. Его пальцы барабанили по шаткому столику, и он держался напряженно, словно кот.

Не сами мужчины поразили меня. Я никогда до этого не видела ни одного из них. Тем не менее, было что—то еще знакомое в них. Несмотря на угнетающую жару, оба были одеты в потрепанные косухи поверх черных футболок. Простая надпись на спине была ярко красной.

ОТСТУПНИКИ.

Под этим, читались более мелкие белые буквы "МК". Я увидела еще одного мужчину, одетого так же. Он занимал почетное место на фото моей двоюродной сестры, размещенных в соцсетях.

Я не знала, что это значит. Возможно, это бренд, с которым я не была знакома. Но я в этом сомневалась. Так казалось на первый взгляд. Когда я, молча, стояла там, тихо разглядывая двух мужчин, темнокожий застукал меня и, казалось, насторожился. Я повернулась и побрела по коридору к ванной комнате.

В моем желудке почти ничего не было и после нескольких непродуктивных изнуряющих позывов, которые разбередили мои ребра, я плеснула холодной воды на лицо и вернулась к барной стойке. Все эти дни я почти не ухаживала за собственным телом. Не только потому, что оно по—прежнему болело, так еще и всепроникающий стыд захлестывал меня каждый раз, когда я должна была подмываться. С болезненным чувством я поняла, что где-то моя младшая сестра чувствовала себя так же, стон ужаса сорвался с моих губ. Я ненавидела то, что Уинстон сделал со мной. Я ненавидела Уинстона. Я ненавидела отца и епископа Талбота и Иосия Бастиана и даже маму за её слабость. Я ненавидела их всех.

И я поняла, что себя я ненавидела больше всего.

Человек, который привлек мое внимание в ресторане, шел по коридору в сторону уборной, когда я выходила оттуда. Он выглядел очень сильным. Мужчина посмотрел на меня с любопытством, но быстро свернул в сторону мужского туалета.

— Подождите, — прохрипела я. У меня было немного времени. Уинстон скоро придет за мной, если я не вернусь. И я была так слаба. От голода, от шока, от использования меня в качестве «груши для битья». Я знала, что не смогу остановить Уинстона, когда он запихнет меня обратно в Эскалэйд и заберет с собой.

Я споткнулась, и мужчина быстро поймал меня под руки. На его лице отразилась тревога, когда он поднял меня.

— Привет, — сказал он мягким, бархатным баритоном.

Я посмотрела ему в глаза. Я даже не была уверена, что он на самом деле знал Рейчел. Или, что он настроен, вмешаться в очевидно грязное дело. Но это единственный шанс, который у меня был.

— Меня зовут Промиз Тальбот. Рэйчел Тальбот моя двоюродная сестра, — слезы катились по моему лицу. — Мне нужна помощь.

Человек смотрел на меня самую долгую секунду, которую я когда—либо знала. И тогда в его в глубоких карих глазах мелькнуло мгновенное решение. Он щелкнул пальцами, и второй мужчина, который все еще сидел в кабинке, повернулся и резко направился к нам.

Он посмотрел на меня сверху вниз в замешательстве.

— Что там у тебя, Грейсон?

— Она говорит, что она двоюродная сестра Рэйчел.

— Похоже, будто она сошла со страниц собрания «Маленький гребаный Домик в Прерии». (Прим. собрание сочинений Laura Ingalls Wilder под названием Little House on the Prairie — детские сказки)

Грейсон нахмурился, ни на миг не отрывая глаз от моего лица.

— Мэд, ну давай. Что-то здесь не то, — его сдержанный акцент напоминал отрывки фильмов, которые я видела, он был уместен в этих северо-восточных городских бойнях.

Человек по имени Мэд кивнул мне. — Ты действительно двоюродная сестра Рэйчел?

Я кивнула, покачнувшись, в то время как Грейсон старался поддержать меня. — Да. Вы можете отвезти меня к ней? Пожалуйста?

Голос Грейсона понизился, а его темные глаза огляделись. — Ты здесь не одна, не так ли?

Прежде чем я успела кивнуть и предупредить, дверь в «Король-Бургер» открылась, и Уинстон Оллрид появился внутри. При виде, придерживающих меня рук темнокожего незнакомца, его глаза расширились от гнева.

Но Уинстон был человеком, который умело скрывал гнев, когда хотел. Он холодно улыбнулся и подошел, протягивая мне свою руку.

— Я боюсь, что моя жена не воспользуется вашей поддержкой.

Когда он подошел ближе, я издала невольный стон и снова сжала сильные руки, которые были единственными, удерживающими меня.

Грейсон это заметил. Я видела, как его глаза сузились, когда он посмотрел с ненавистью на моего мужа, и я поняла, что он способен на насилие. Уинстон, казалось, это тоже понял. Его протянутая рука слегка сникла.

Голос Грейсона был ледяным и угрожающим. — Выглядит так, будто твоя жена не может ощутить другой поддержки.

Уинстон фальшиво улыбнулся ему в лицо.

— Промиз, — сказал он. — Мы уезжаем.

— Нет, — прошептала я.

— Что ты сказала?

— Нет, — сказала я снова, мой голос стал более четким. — Черт, нет.

Другой, которого Грейсон называл "Мэдом", захохотал за спиной.