Обесчещенная - [3]
Перед домом плакала моя мать. Я прошла перед ней, ничего не соображая, не в силах вымолвить ни слова. Другие женщины молча шли рядом со мной. Я вошла в одну из трех комнат, предназначенных для женщин, и бросилась на кровать из плетеной соломы. Кто-то накинул на меня одеяло, и я больше не шевелилась. Только что моя жизнь обрушилась в такой ужас, что тело и рассудок отказывались поверить в произошедшее. Я не знала, что возможна подобная жестокость. Я была наивной, привыкшей жить под защитой отца и старшего брата, как и все женщины в нашей провинции.
Меня выдали замуж в восемнадцать лет за человека, которого я не знала, ленивого и ни к чему не способного, и довольно скоро, под нажимом моего отца, я получила развод. Я жила затворницей в своем собственном мире, не выходящем за пределы деревни. Как и все прочие женщины, я была неграмотной, моя жизнь состояла из двух простых занятий, не считая работы по дому. Я бесплатно учила детей Корану, так же точно, как выучила его сама — на слух. И, дабы участвовать в скромных доходах моей семьи, за небольшую плату учила женщин тому, что умела лучше всего, — вышиванию. С рассвета до захода солнца моя жизнь проходила на территории небольшой отцовской фермы, состояла из ежедневных забот и подчинялась периодам муссонных дождей. Не считая того, что на время моего краткого замужества меня увели в другой дом, я не знала иного существования, и точно так жили все другие женщины из моего окружения. Судьба выбила меня из обычного течения жизни, и я не понимала причины, из-за которой получила свою кару. Я просто ощущала себя умершей. Неспособной думать и преодолеть неизвестное доселе страдание, столь огромное, что оно меня парализовало.
Вокруг меня все женщины плакали. Я чувствовала их ладони на своей голове и плечах, они разделяли мои страдания. Младшие сестры рыдали в голос, но я лежала неподвижно и была безучастной, как будто это несчастье не касалось меня и не имело последствий для всей моей семьи. В течение трех дней я не выходила из комнаты, разве только ради естественных надобностей. Не ела, не плакала, не разговаривала. Я слышала, как мать говорила:
— Надо забыть об этом, Мухтаран. Все прошло. Полиция отпустит твоего брата.
Но я слышала и другие разговоры. Одна женщина из деревни заявила:
— Шаккур виновен, он снасильничал над Сальмой...
Другая утверждала:
— Мухтаран должна была выйти замуж за мастои, как говорил мулла, а Шаккур должен был взять в жены Сальму. А Мухтаран не захотела. Это все из-за нее...
Слухи летали по деревне, как черные вороны и белые голуби, в зависимости от того, кто что говорил. Постепенно я стала понимать, откуда это все шло.
Разбирательство дела на джирге, которое обычно проводилось в доме муллы Абдул Раззака, на этот раз происходило прямо на улице, посреди деревни. Этот традиционный племенной совет, собирающийся помимо любого официального судопроизводства, призван служить посредником между жалобщиками с обеих сторон, в принципе, в интересах каждого. В деревнях люди предпочитают обратиться в джиргу, потому что официальная юстиция слишком дорога. Приходится оплачивать услуги адвоката, что большинству крестьян не по карману. Я не знала, почему в случае с моим братом, обвиненным в изнасиловании, никакое посредничество джирги не оказалось возможным. Мои отец и дядя почти ничего мне не рассказывали — женщины обычно очень редко бывают посвящены в курс принимаемых мужчинами решений. Но постепенно, благодаря доходившим до меня слухам, бродившим по деревне, я начала понимать причину моего наказания.
Шаккур был застигнут в момент флирта с Сальмой. По другим сведениям, он украл несколько стеблей сахарного тростника у них на поле. Такова, во всяком случае, версия мастои, которую они выдвинули изначально. Обвинив в воровстве, люди мастои похитили моего брата, избили и подвергли содомии, чтобы унизить и оскорбить его. Шаккур рассказал, что произошло, но гораздо позже и только нашему отцу. Он пытался сбежать несколько раз, но каждый раз его ловили и возвращали.
Затем, чтобы скрыть факт насилия над моим братом от джирги, они придумали новую версию, согласно которой Шаккур имел сексуальные отношения с Сальмой, предположительно девственницей. Страшное преступление. Девушкам запрещено разговаривать с парнями. Если женщина встречает на дороге мужчину, она должна опустить глаза и никогда, ни под каким предлогом, не обращаться к нему.
Когда я видела, как Шаккур проходит по двору, я никак не могла представить что-либо подобное. Подросток двенадцати лет, может быть, тринадцати — у нас возраст человека известен только со слов матери или отца: «В этом году тебе исполняется пять лет, десять, двадцать лет...»; дата рождения неизвестна и нигде не записана. Мой брат был худым и маленьким, совсем еще ребенком, и не мог иметь никаких отношений ни с какой девушкой.
Сальма же была взрослой двадцатилетней женщиной, довольно развязной. Возможно, она сама спровоцировала его, в своей обычной манере, и он виноват только в том, что встретил ее на краю кукурузного поля мастои. Кто-то в деревне говорил, что Шаккур заигрывал с Сальмой — по крайней мере, разговаривал с ней, — другие утверждали, что они были застигнуты сидящими бок о бок и держащимися за руки... Истина растворяется в прахе слов тех и других, в зависимости от того, к какому клану они принадлежат.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
В каждый век появляется какой-то новый недуг, в котором отчасти виноваты сами люди. Анорексия и булимия — это два заболевания, о которых много пишут в современной прессе. Книга Жюстин — история из первых уст о том, как четырнадцатилетняя девочка заболела анорексией, о причинах, что спровоцировали болезнь, о ее течении, психологических проблемах больных такого рода и о тех силах, которые помогли Жюстин избежать смерти.Книга полезна не только подросткам и их родителям, но и для всех представителей нашего общества, потому что именно навязанные людям стандарты красоты и чья-то жестокость в отношении тех, кто не вписывается в эти стандарты, часто провоцируют трагические случаи.Переводчик: К.
Южная Каролина – место, где случалось много всего. То были кровопролитные войны и расцвет рабства. Много страданий. Но одно из самых жутких мест в Южной Каролине – старый склеп на кладбище первой пресвитерианской церкви Эдисто, где в 1847 году была заживо погребена девочка по имени Джулия Легар. Это одна из самых жутких историй в мире, которая произошла на самом деле. Спустя много лет журналист берется за расследование этой загадочной истории, ведь дух девочки, умершей в страшных мучениях, до сих пор не обрел покой.
Об авторе этой книги известно немного – она жена арабского шейха и живет в Эмиратах, носит хиджаб и при этом купается в роскоши. Славянская внешность выдает ее корни, о которых героиня не очень любит вспоминать. Она родилась в российской провинции в бедной семье. В шестилетнем возрасте она была продана родителями за границу. Долгое время она воспитывалась в доме невест, куда привозили самых красивых девочек, которых обучали и готовили в жены шейхам. Она пережила плен у бедуинов, который длился сто двадцать один день, во время которого ее тело было изуродовано и обезображено, пережила похищение, потерю ребенка и многое другое, что обычному человеку не приснится даже в кошмарном сне.
Нуджуд всего 10 лет. Возможно, чуть больше или чуть меньше. Родители не могут точно сказать, какого она возраста. Им не до подсчетов. Мать Нуджуд бесконечно рожает. У нее на руках шестнадцать детей. Отец работает, чтобы прокормить многочисленное семейство. Ведь у него две жены. И от второй тоже есть потомство, хотя и не столь многочисленное.Семья уезжает из маленькой йеменской деревушки в столицу за лучшей жизнью, но проблем не становится меньше. Отец Нуджуд теряет работу. Как поправить положение?Совсем неожиданно их маленькой дочке находится жених.