Оберон - 24 - [34]

Катя? Я поднял глаза на Стаса.

— Что смотришь? — криво улыбнулся Стас, — Катя сказала, что тебя надо как-нибудь проучить, чтобы не целовался с чужими девочками. Пошли купаться.

Меня вывели из корпуса. Было темно, только фонари у административного корпуса и на берегу озера горели. Меня повели к озеру.

Я думал, заставят проплыть метров двести, но мы подошли к ограждению десятиметровой вышки, что была на пирсе, перелезли через него, и стали подниматься по лестнице.

Поднялись на самый верх. Меня поставили на край.

— Ребята, я боюсь… — сказал я, глядя в небо. Чёрное небо, без Луны, полное звёзд. Интересно, где тут Большая Медведица? Найти не успел. Чувствительный пинок послал меня в полёт, в чёрную бездну.

Мне показалось, в небо, полное звёзд. Я потерял ориентировку.

— А-а-а-а! — закричал я против своей воли, от ужаса. Конечно, я упал плашмя. Удар выбил из меня дыхание и сознание. Вокруг меня что-то забулькало и стихло.

…- Тоник! Милый, ну очнись! — услышал я, потом кто-то прижался к моим губам, вдохнул в меня воздух, нажал несколько раз на грудь. Я вдохнул, закашлялся, изо рта побежала вода.

Тоник! — радостно вскрикнула Катя, — Ты живой?

Катя взяла меня, положила животом на колено, стала выдавливать из меня воду. Вода полилась.

— Катя, дай, я помогу.

— Иди вон, не подходи!

— Кать, ты же сама…

— Что сама? Что сама?! Я сказала проучить, а не убивать! Скотина! Тоник! Отзовись!

— Никто его не убивал…

— А что я вытащила из воды? Не труп?

— Мы бы его спасли.

— Я вижу, как ты его спасал! Что же ты одет в сухие джинсы? Какой же ты мерзавец! Тоник, как ты? Можешь идти? — я кивнул. Катя помогла мне подняться.

— Почему ты голый? Плавки потерял? — я отрицательно мотнул головой.

— Его одежда в бараке, — сказал Вася.

— И ты здесь? — прошипела Катя, — Какие вы все… мерзавцы и предатели! Тоник такие сказки про вас рассказывал, а вы… хуже наших! — Катя повела меня в наш корпус.

Возле кровати, при свете электрических лампочек, я увидел, что с Кати вода льёт ручьём.

— Кать, надевай моё бельё. А это повесим, пусть сохнет.

— А ты? Голый будешь ходить?

— Почему ходить? Спать лягу.

— Я тебя здесь, среди убийц, оставлять не собираюсь. Со мной спать будешь!

— Катя! — снова подал голос Стас, — Никто его не собирается убивать, и не собирался!

— Но убили же!

— Мы нечаянно. Да и спасли бы. Ты же видела, ребята прыгнули за ним.

— Кать, возьми мои трусы, пусть наденет, а ты его одежду, а то правда, в чём спать будешь? — протянул Кате чёрные трусы, Вася.

— Что встали? Пялиться на меня собрались? Идите отсюда! Какая я дура! Тоник, ты сильно на меня обиделся? Я же не со зла, мы хотели пошутить, со Светой решили тебя разыграть! Ты тоже с ней целовался! Я видела!

«Пошутить?! Голыми сиськами перед Стасом трясти — пошутить?!» — но вслух ничего не сказал, подставляя ногу под трусы, которые надевала на меня Катя. Катя тоже быстро переоделась в моё, потом мы собрали вещи Зины и пошли в корпус девочек.

По пути выжали и развесили мокрое Катино бельё.

— Пошутите над моим бельём, горько пожалеете! — сказала она молчаливым мальчишкам.

Мы вошли в спальню, Катя за руку провела меня между койками, показала, где её кровать, уложила меня, легла сама, обняв и крепко прижавшись.

— Слышь, Кать, зачем он тебе, ты же ему сестра. Отдай его мне, на одну ночь? — попросила Света.

— А завтра мне!

— И мне!

— И мне! Мы не мальчишки, не обидим!

— Успокойся, Тоник! Я тебя никому не отдам! — громко шептала Катя мне в ухо, целуя при этом.

У меня, против моей воли, капали слёзы.

Утром, когда мы с Катей вышли из девчоночьего корпуса, нас уже ждал Виктор Николаевич.

— Кто вам разрешил с мальчиком у девочек ночевать? — напустился он на нас, — Я укажу в своём рапорте! Вас выгонят из пионеров!

— Пишите, Виктор Николаевич. Всё равно мы здесь больше не останемся.

— Понятно, что не останетесь, за вами уже выслали машину! Но мой рапорт ждите!

Мы с Катей переглянулись: как это? За нами выехали?

— Тоник, пошли, — Катя взяла меня за руку и повела в сторону мальчишеского корпуса. Виктор Николаевич шёл за нами и отчитывал нас:

— Я вас не отпускал! Куда направились?

— Нам надо Тоника переодеть, видите, он в чужом.

— А где его одежда? — удивился начальник лагеря.

— Да вот она, сушится, — Катя потрогала своё бельё, сняла.

— То есть, как, сушится? Вы что, ночью купались? — рассердился Виктор Николаевич, — Станислав, ты не объяснил новенькому правила поведения?

— Объяснял я, Виктор Николаевич, он не послушался…

— Не послушался? — мило улыбнулась Катя, — Однако, я ошиблась, назвав тебя мерзавцем, ты гораздо хуже… — Катя не смогла подобрать выражение, только отвернулась.

— Кать, давай, я твоё надену, всё равно мы сейчас будем переодеваться, — я понял, что мы сейчас уйдём.

— Да, конечно, Тоник, — я взял высохшее бельё, сбегал в спальню, переоделся, и выбежал обратно.

— Пошли? — Катя кивнула, и мы, не спеша, взявшись за руки, пошли к сараю.

Честно говоря, уходить мне совсем не хотелось. Куда? Снова на Станцию? Хорошо, если там никого нет, а если за нами прибыли?

— Вы куда? — опомнился Виктор Николаевич.

— Мы уходим, — ответила Катя.

— Куда уходите? Сейчас за вами придёт машина?