Объединяй и завоевывай - [73]

– Девушке придется остаться, – отрезал мастер Синанджу.

– Ассумпту я не брошу.

– Тогда придется остаться вам обоим.

– Кто же тогда будет управлять вертолетом? – чуть ли не в один голос воскликнули Римо со Смитом.

– Я, – заявил Чиун.

Остальные почему-то усомнились в мудрости такого решения, что весьма недвусмысленно отразилось на их лицах.

– Давайте сначала выясним, может ли он летать, – предложил Уинстон и залез в кокпит вертолета. Устроившись в пилотском кресле, он нажал на педаль и взялся за ручку управления. Лопасти пришли в движение, вертолет затрепетал, будто норовистый жеребец перед скачками.

– Горючего маловато! – крикнул из кабины Уинстон. – Нужно наполнить бак и захватить парочку канистр в придачу.

Римо огляделся. Неподалеку стояла хибарка из алюминиевых листов, от которой за милю несло бензином. Вручив Ассумпте конфискованный у Смита «хелфайр», он направился к строению. Римо уже почти добрался, когда натужный рев мотора заставил его обернуться.

Вертолет взлетал. Уинстон протянул руку Ассумпте и помог ей забраться внутрь.

Чиун что-то верещал диким голосом и размахивал широченными рукавами кимоно.

Римо с места взял под шестьдесят. Но добежав до стартовой площадки, понял, что его шансы невелики.

И еще он увидел сквозь прозрачный плексиглас улыбающуюся рожу Уинстона и прочитал по губам единственное, обращенное к нему, Римо, слово:

– Сосунок!

Глава 46

– Что происходит? – спросила Коатлик.

Лухан поднял глаза к небу. Небеса по-прежнему имели мрачный коричневый оттенок, более того, вокруг стемнело еще, поскольку над слоем коричневого смога плыли лиловые грозовые тучи.

– В таких случаях мы обычно употребляем очень старую поговорку: «Февраль – безумный месяц, но март – самый безумный из всех».

– Объясните смысл сказанного.

– Дело в том, что самая плохая в году погода у нас в феврале, за исключением марта.

– Значит, самая плохая погода у вас в марте.

– Совершенно верно.

– Почему же в вашей поговорке упоминается февраль?

– Но это же так по-мексикански, – рассмеялся Лухан. – Кому как не тебе знать об этом, Коатлик. Ведь из нас всех ты самая мексиканская мексиканка!

Коатлик ничего не ответила. Да и с какой, спрашивается, стати? Ведь он, Лухан, говорил очевиднейшие вещи.

Дождь лил как из ведра. Он уже превратился в водопад, где каждая струя была толщиной с палец. Площадь Зокало буквально залита черной дождевой водой.

В небе вдруг полыхнуло, что было привычным делом для марта по всей территории страны. От Мехико до Акапулько. За молнией последовал раскат грома, но на сей раз земля не дрогнула. Ни при чем тут был и вулкан Попо, находившийся слишком далеко, чтобы его могли услышать в Оахаке.

– Слышите? – воскликнул Родриго Лухан. – Рокочут барабаны предков! Теперь взгляните, как отвесно и часто падает дождь. Это слезы очищения, которые они проливают, радуясь за нас!

И снова зловещий рокот прокатился по долине и завершился громом чудовищной силы, похожим на взрыв огромной петарды.

Страх отразился на запачканных грязной водой лицах. Лухан же все взывал и взывал к «индиос».

– Идите сюда! Не стойте под навесами, выходите на площадь. Помните, вы снова хозяева долины! Танцуйте! Пойте! Занимайтесь любовью под дождем! Наша великая мать позволяет вам делать все, что взбредет в голову!

– Я чувствую опасность, – между тем произнесла богиня.

– Что ты говоришь, Коатлик?

– Я говорю, что приближается опасность.

На юго-западе снова полыхнуло, и в голубом свете молнии четко вырисовывались очертания гор.

Дождь по-прежнему поливал главную площадь города, наполняя и без того уже полную чашу городского фонтана.

– Что за опасность? – удивился Лухан.

– Приближается сильнейшая гроза с громом и молнией.

– Ну и что? Обычные электрические разряды и только.

– Но моя система не имеет защиты от молний.

– Система?

– Ну да. В моей основе лежит сложная схема. Если молния ударит в меня, у меня могут перегореть предохранители.

– Предохранители?

– Мне нельзя здесь находиться, принимая во внимание тот факт, что я самое высокое сооружение в данной местности на мили вокруг.

– Предохранители?! – повторил Лухан. – Но ведь ты богиня!

– Я андроид, приспособленный для выживания в любых условиях.

– Ты – Коатлик.

– Я в опасности, – заявила богиня, увидев, как все ее почитатели и сторонники кинулись в разные стороны в поисках укрытия.

Гром между тем грохотал все сильнее, и зигзаги молний уже исчертили все небо. Казалось, гроза концентрирует все свои силы над Оахакой намеренно, чтобы осуществить некий, одной только ей известный план.

– Молния неумолимо приближается, – сообщила Коатлик загробным голосом, передав тем самым свое волнение Верховному жрецу Родриго Лухану.

– Гони ее прочь, Коатлик!

– Я не могу.

– Но ведь ты богиня!

– Я – андроид, предназначенный для выживания в любых условиях, у которого повреждена система защиты и приспособляемости. В настоящий момент я не в состоянии принять другую, более приемлемую форму. В попытке обезопасить себя я вынужден был поглощать окружавшую меня разнородную субстанцию во все больших и больших количествах. Мне надо было обеспечить нормальную работу центрального процессора.

– Центрального процессора? – тупо переспросил Родриго Лухан. Шум дождя эхом отдавался в его ушах, а холодные капли, стекавшие по рукам, напоминали прикосновение чьих-то холодных пальцев.