Обаламус - [39]

Сергей саданул кулаком по столу. Ложка в стакане жалобно тренькнула.

— Ловко! — усмехнулся Слава. — А дальше ты пришел домой, и тебя до утра кусали, царапали; били посуду, ломали мебель и всё прочее в том же духе?

Кошка уставился взглядом в пол. Потом удручённо кивнул головой. Слава сложил руки на груди и улыбнулся.

— И теперь ты не знаешь, что со всем этим делать дальше?

— Совершенно не представляю!

— Во-первых, забудь о ссоре до вечера, а не то обязательно напортачишь чего-нибудь по работе. Во-вторых, после смены иди домой, как ни в чем не бывало, но сам инициативу в общении не проявляй. И если всё сделаешь правильно, то она сама подойдет мириться.

— Ты думаешь?

— Уверен! Только ты сегодня со службы домой не звонишь, на работе не задерживаешься, цветов и конфет для примирения не покупаешь. Возвращаешься, молчком садишься в кресло, включаешь телевизор и ждешь развития событий.

— И она сама подойдёт мириться?

— Если всё сделаешь правильно, то не просто помириться предложит, а извинится за вчерашний «концерт», и больше никогда тебя по пустякам ревновать не станет.

Сергей помотал головой.

— Ладно, вечером попробую… Другого варианта у меня всё равно нет.

Он аккуратно ощупал царапину на носу.

— Пойду, мне еще до полётов одну линию надо прозвонить: вчера связь с первым приводом барахлила, — поднялся Сергей. — Спасибо за завтрак! Ну, и вообще…

Он пожал плечами и вышел. А я с интересом уставился на Славу:

— Ну, сегодня ты Сергея успокоил, девиц от расправы спас. А что завтра ему говорить собираешься?

— А завтра утром, если он всё сделает как надо, то и про каверзу эту бабскую и про царапины свои — даже и думать забудет. Света об этом позаботится!!!

Я обалдел.

— Ну, элементарно же! — пожал плечами Слава. — Приезжает баба в незнакомый город и попадает в такую ситуацию. Что делать? Знакомых — ни одного, расспросить о поведении мужика некого. А узнать нужно. Тогда организуется грандиозный скандал. С истерикой, расцарапыванием глаз и других частей тела. А дальше всё можно понять по его поведению. Если Серёга действительно такой бабник, то за рабочий день найдет, к кому из зазноб под бочок на следующую ночь пристроиться от греха подальше. Допустим, не нашел!.. Тогда заявится мириться с цветами, конфетами и т. д. и т. п. А если пришел молчком, сел в угол и ничего не предпринимает, тогда идти ему кроме дома некуда, и вины за собой он не чует. Вот так всего за сутки Света наша со стопроцентной вероятностью выяснила, что мужик её не виноват. И сегодня ночью попытается вознаградить его за несправедливый наезд.

— Ну, ты прямо… Стратег!

— Это не я, а Сережкина жена — стратег. Просто не Светлана, а граф Суворов в юбке: глазомер, быстрота, натиск. И заметь, он на неё не в обиде, а, следовательно, она и тактически свой скандал очень грамотно выстроила. То есть здесь мы имеем историю двух прапорщиков, развернутую на сто восемьдесят градусов. Там сплошные фантазии — здесь исходная информация. Там безоговорочная вера — здесь сомнение во всём. Там действия, которые ничего не позволяют выяснить — здесь отлично просчитанная комбинация. Там над идиотами весь полк потешается — здесь никто ничего не скажет, а тем более не осудит и не осмеёт. Я уверен, что если у Серёги хоть какое-то микроскопическое движение налево было за всю их семейную жизнь, Света бы его за эту ночь до самой задницы расколола!

Стоп, а вот это интересно! Мне тоже нужно будет кое-кого расколоть. В кратчайший срок и до задницы. Так что придется Славу завтра поподробнее обо всём порасспрашивать. Если его прогноз оправдается, что не факт!

34

Через час после рассвета туман начал редеть. А к девяти утра оторвался от земли, превратившись в низкую облачность, которая, обтекая стволы и ветви, с каждой минутой поднималась всё выше, открывая моему взгляду влажные молодые листья лип и дубов, растущих вдоль дороги.

Белые клубы, похожие на клочья ваты, ещё цеплялись за верхушки тополей, да и стена соседнего дома из окна метеослужбы была видна только до балконов четвёртого этажа, но интуиция подсказывала, что всё это уже ненадолго.

Я нехотя оторвал взгляд от окна и уткнулся носом в недоделаную семисотку[58].

— Ну, Саша! Что я тебе говорил?! — раздался торжествующий голос Славы. — Да, выйди ж ты на балкон, едрёна шишка! Никуда твои карты не денутся!

Картина, что называется, не допускала двойных толкований. Сергей Кошка шагал широко, весело, энергично. Глаза сержанта лучились счастьем. Губы беззвучно шевелились. То ли поёт на радостях, то ли сам с собой разговаривает — не поймёшь… Но в полном кайфе человек — за семь вёрст без бинокля видно!

— Убедился?! — спросил довольный майор.

— Всё равно ничего не понимаю! — помотал головой я. — Скандал в этой ситуации закатила бы любая женщина.

— Скандал, да не такой! — щёлкнул для убедительности пальцами Слава. — Ты обратил внимание, что Сергей пришёл вчера измученный и поцарапанный, но про жену свою не одного плохого слова не сказал? И озлобился он на девчонок своих с работы, а не на неё. А почему? Да, потому что Светлана сумела вокруг своих страданий всю эту разборку построить. Своих страданий, заметь, а не на его измены!