Об Иване Шмелеве - [3]
Шмелев-гимназист открыл для себя новый, волшебный мир -мир литературы и искусства.
Это определило его увлечения -- сперва театром (он вызубрил весь репертуар у Корша), а потом -- музыкой. Старшая сестра училась в консерватории и собиралась, как вспоминал сам Шмелев, "кончать "на виртуозку". Забравшись под фикус, мальчик часами слушал, как она играла сложные пьесы -- Лунную сонату Бетховена или "Бурю на Волге" Аренского (автобиографический рассказ "Музыкальная история", 1934). Неистовый "музыкальный роман" кончился трагикомически. Мальчик послал Аренскому написанное в состоянии "какого-то умопомрачения и страсти" либретто по лермонтовскому "Маскараду", в полном убеждении, что маэстро положит его на музыку. Но Аренский не удостоил его даже ответом, а текст стал гулять по консерватории. Сестра и ее очаровательная подруга (для которой либреттист придумал особенно выигрышные арии) преследовали Ваню "перлами" из его сочинения:
Мы игроки, мы игроки...
Каки-каки Мы игроки!..
Гораздо важнее для юного Шмелева оказались первые опыты в художественной прозе: "Вышло это так просто и неторжественно,-- вспоминал он в автобиографическом очерке 1931 года "Как я стал писателем",-- что я и не заметил. Можно сказать, вышло это непредумышленно. Теперь, когда это вышло на самом деле, кажется мне порой, что я не делался писателем, а будто всегда им был, только -- писателем "без печати". В первом классе гимназии он носил прозвище "римский оратор" и был прославленным рассказчиком, специалистом по сказкам.
Страсть к "сочинительству" была необоримой. И некую светлую побудительную роль, безусловно, сыграл А. П. Чехов (очерки 1934 года "Как я встречался с Чеховым"). Образ его легкой, но незабываемой тенью вошел в память маленького гимназиста. Случайные встречи через много лет стали казаться Шмелеву судьбоносными в выборе пути писателя -- страдальца, заступника народного.
Чехов остался на всю жизнь его истинным идеалом. Но были и другие влияния, пробуждающие творческое начало. В гимназических буднях, где большинство педагогов отталкивало мальчика своей рутиной, казенным формализмом, воистину светлым лучом выделялся преподаватель словесности, "незабвенный" Федор Владимирович Цветаев. Пятиклассник Шмелев получил наконец свободу: пиши как хочешь!
"И я записал ретиво "про природу",-- вспоминал Шмелев.-- Писать классные сочинения на поэтические темы, например -- "Утро в лесу", "Русская зима", "Осень по Пушкину", "Рыбная ловля", "Гроза в лесу"...-- было одно блаженство". Это было совсем не то, что задавалось раньше: не "Труд и любовь к ближнему как основы нравственного совершенствования" (...) и не "Чем отличаются союзы от наречий".
Кто знает, быть может, если бы не Цветаев, мы не знали сегодня замечательного писателя Шмелева...
"Плотный, медлительный, как будто полусонный, говоривший чуть-чуть на "о", посмеивающийся чуть глазом, благодушно, Федор Владимирович любил "слово": так, мимоходом будто, с ленцою русской, возьмет и прочтет из Пушкина... Господи, да какой же Пушкин! Даже Данилка, прозванный "Сатаной", и тот проникался чувством.
Имел он песен дивный дар И голос, шуму вод подобный,-
певуче читал Цветаев, и мне казалось, что -- для себя.
Он ставил мне за "рассказы" пятерки с тремя иногда крестами,-- такие жирные! -- и как-то, тыча мне пальцем в голову, словно вбивал в мозги, торжественно изрек:
-- Вот что, муж-чи-на...-- а некоторые судари пишут "муш-чи-на", как, например, зрелый му-жи-чи-на Шкробов! -- у тебя есть что-то... некая, как говорится, "шишка". Притчу о талантах... пом-ни!"
Видимо, под благотворным влиянием Цветаева резко расшился умственный кругозор Шмелева-гимназиста, обогатился его духовный мир, в который вошли новые книги, новые авторы. В автобиографии сам он отмечал:
"Короленко и Успенский закрепили то, что было затронуто во мне Пушкиным и Крыловым, что я видел из жизни на пашей дворе. Некоторые рассказы из "Записок охотника" соответствовали тому настроению, которое во мне крепло. Это настроение я назову -- чувством народности, русскости, родного. Окончательно это чувство во мне закрепил Толстой. Его "Казаки" и "Война и мир" меня закрутили и потрясли. И помню, закончив "Войну и мир",-- это было в шестом классе,-- я впервые почувствовал величие, могучесть и какое-то божественное, что заключено в творениях писателей. Писатель -- это величайшее, что есть на земле и в людях. Перед словом "писатель" я благоговел. И тогда, не навеянное уроками русского языка, а добытое внутренним опытом, встали передо мной как две великие грани -- Пушкин и Толстой" [Русская литература, 1973, No 4, с. 144. ].
Однако собственные его литературные опыты удачи пока не приносили. Он плакал, когда писал ночами сентиментальный рассказ "Городовой Семен" (подражание "Будке" Г. Успенского) , но рукопись вернули. Другой, юмористический, рассказ набрали в журнале "Будильник" -- его зарезали в цензуре. И все же пережитый восторг творчества не давал покоя. Гимназист сочинял роман из сибирской жизни, стихи на тридцатилетие освобождения крестьян, драму, в которой "он" и "она" умирали от чахотки. И все же первый успех пришел. С темой, более скромной и, главное, близкой Шмелеву. И тут, очевидно, сыграли свою роль "цветаевские" сочинения на поэтические темы, "про природу".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Здесь собраны перлы американского остроумия, которые, возможно, составят одну из краеугольных основ философии разных людей, не желающих терять чувство юмора в новом тысячелетии.
В книгу вошли сказки о животных, волшебные и бытовые сказки народов Африки, Австралии и Океании. Составление, вступление и примечание К. И. Позднякова, Б. Н. Путилова. Иллюстрации Л. Токмакова. .
Предлагаемая вниманию читателей книга является продолжением двухтомного справочника известного советского авиаконструктора и историка отечественной авиации Вадима Борисовича Шаврова. Его книги, выпущенные издательством "Машиностроение" под общим названием "История конструкций самолетов в СССР", не раз переиздавались и приобрели широкую известность в нашей стране и за рубежом. Они стали наиболее полными и авторитетными справочниками по истории отечественного самолетостроения. В последние годы жизни автор начал работу над следующим томом, однако по разным причинам выпустить подобное издание не представлялось возможным.
Что лучше снимает напряжение после трудовой недели, чем вечерок с приятелями в бане: с вениками, пивом, квасом или крепким горячим чаем? Каких типов бывают бани, чем отличается финская баня от ирландской, а последняя, в свою очередь, от древнеримских терм? Как самому спроектировать и построить для себя этот оазис хорошего настроения, как правильно париться и даже как заготавливать и сушить веники — все это вы узнаете из нашей энциклопедии.Рассчитана на широкий круг читателей.Що краще знімає напруження після трудового тижня, ніж вечірка з приятелями у бані: з віниками, пивом, квасом або міцним гарячим чаєм? Яких типів бувають бані, чим відрізняється фінська баня від ірландської, а остання, в свою чергу, від давньоримських терм? Як самому спроектувати й побудувати для себе цей оазіс гарного настрою, як правильно паритись і навіть як заготовлювати і сушити віники — про все це ви довідаєтесь з нашої енциклопедії.Розрахована на широкий загал читачів.
Naruto RpgНаправленность: Джен Автор: alchoz Беты (редакторы): Волчонок Кара , ДыханиеНочи Фэндом: Naruto, The Gamer (кроссовер) Рейтинг: R Жанры: Фэнтези, Фантастика, Экшн (action), AU, Мифические существа, Попаданцы Предупреждения: OOC, Мэри Сью (Марти Стью) Размер: Макси, 96 страниц Кол-во частей: 26 Статус: закончен Статус: Молодой человек из мира "The Gamer" попал в Наруто.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.