Об искренности в литературе - [5]

- Марья Никитишна, - нашёлся наконец неудачливый следователь, - понимаете ли, что вы преступление делаете, что за него можно в тюрьму угодить?

- Знаю, - ответила женщина. - Только я уродилась бесстрашная. Ответственность меня не пугает, а перед совестью своей я чиста. Почему государство самогон запрещает? Чтобы зерно не травили и от водки доход был. Ну, а мы лишнее зерно не расходуем, только потребляем его в жидком виде, и водке тоже никак не соперники, потому что её к нам не завозят. Ничего я, выходит, государству плохого не делаю. Глаза женщины были бесхитростно честны.

- И кабы тут водка была, - продолжала она, - начались бы всякие престолы, пьянки, невыходы. А теперь я контроль держу, регулирую полный порядок. Ты у нас хоть одного пьяного видел? То-то и есть! У нас вообще такого случаю не было, чтобы человек на работу не вышел или норму испортил. Что в лесу, что на поле, на ферме - все планы наперёд исполняем. Зоотехник и агроном сюда приезжали - диву дивились. "Да ты, - говорят, - Марья Никитишна, уже следующей осенью будешь по десять центнеров брать!" А я отвечаю им: "Врете, меньше чем по четырнадцати не соберу".

Она кивнула на пачки брошюр в раскрытом шкафчике местной плотничьей выделки:

- Вон она, моя агрономия!

И вдруг засмеялась громко и грубо.

- Да и книжки-то здесь не нужны. Земля тут без книжек рожает. Вздыбили её тракторами, расшевелили, ну и пошла! Ждала, чтоб дорваться. Мне потому и приглянулось местечко, что я его силу почуяла. Из переселенческого отдела инструктор всё упреждал: "Смотрите, - говорил, - место тяжёлое, потребует много трудов". А я ему: "Мы, дорогой товарищ, труда не боимся, коли он с толком. А из этой земли толк сам рвется наружу".

Гость сидел понурый, не зная, что ему делать.

После этого случая он не знал, что ему думать, что написать. Кто такая, в конце-концов, эта женщина? Пионер ли она новой жизни, талантливый вожак сотни крестьянских семейств или практичная и плутливая баба? Расчётливый и трезвый хозяин или оборотистый и ловкий хозяйственник? Корысть или любовь ею двигают? Деятель она или делец? На верной ли дороге первый колхоз заозерья?..

Он никогда раньше не знал, что из найденных и установленных фактов так трудно извлекать потом выводы, что правда так тяжело добывается. В годы учения всё было ясным. Тогда казалось, что следственная работа состоит в поисках данных и квалификации их по статьям Уголовного кодекса. Но первый же жизненный случай в кодекс не уместился.

Следователь шёл в заозерье, сильно волнуясь тем, как раскрыть. А когда без всяких усилий раскрылось, его это вовсе не радовало. Лучше бы не раскрывалось, не сбило ясности красивеньких домиков, не запутало образ бой-бабы.

Почему он не может решиться на вывод? Или он хлюпик интеллигентский?

Она гонит вино. Нужно этот факт заактировать, наложить арест на аппарат вещественное доказательство по уголовному делу. Нужно, конечно... Но для этих нужных и нехитростных действий прокурор мог послать ъ заозерье двух сержантов милиции. Следователя послали для более глубоких наблюдений и выводов.

В чём же должна состоять глубина? В том, чтобы не замечать преступления?.. В то же время бой-баба примечательна вовсе не преступлениями.

Так перед следователем возникли проблемы. Разобраться в председателе Нового - значило определить что-то для себя самого. Разобраться в ней можно было, только разобравшись в себе.

Вечером, накануне ухода в райцентр, следователь пошёл искупаться. На берегу он застал возвратившуюся рыбачью бригаду, нескольких женщин и председательницу. Бой-баба молчаливо, качая головой, наблюдала за выгрузкой.

- Видишь, бухгалтер, что у нас делается? - сказала она недовольно. Следователь не понял её.

- По-моему, рыбы немало...

- Немало? - иронически переспросила она. - Да ты видишь ли, что лодка вся погрузилась? Борта только вершок над водой. Девать её некуда, рыбу-то! Подолами можно черпать. Одно безобразие!

Он снова не понял.

- Чего же тут безобразного?

- Чего? - повторила она уже зло. - А того, что олухи, дурни у вас там в районе сидят. Девять озёр пропадают! Калинину надо писать. Ни тебе лова, ни тебе транспорту... Весь район бы тут можно кормить... Прозванье одно, что коммунисты. Моя бы тут власть, я бы их, лежебоков-то ваших, из партии живо порасшвыряла. Секретарю говорю, а он мне: бюджет, мол, не позволяет. А бюджет-то, он тут, тут, - ткнула она жирным пальцем на озеро, - в воде он у вас, дурачье!

Все засмеялись.

- Не смешки тут, а слёзы! - окончательно рассердилась бой-баба. Посмотришь, досада берёт. Бюджета им, видите, нет! Сами сидят на нём и плачут по нём. Да вытащите вы его из-под задницы, вот он и отыщется!

И обратилась к приезжему:

- Идём-ка, я тебе на прощание кой-чего покажу. Она решительно повела его от озера в какой-то сарайчик. Было темно, но следователь разглядел валявшуюся рыбу, кадки с мукой.

- Чуешь, чем заниматься приходится? - спросила бой-баба. - Сушим остатки, мелем её поросятам. Как тебе это нравится? Заместо того, чтобы люди бы ели...

Из сарая она повела его в сторону леса.

- Ты расскажи это вашим начальникам, объясни, что творится. Я-то, конечно, как на ноги встанем, рыбой весь районный базар завалю, но только разве моё это дело? Тут на втором озере надо - рыбный колхоз создавать. Лодки выделывать в общем масштабе. Самогоном я только четыре добыла. И думаешь, не найдётся в районе дурак, который мне их в строку поставит? Может найтись. Дураков-то хватает... А на третьем озере надо паром завести. И, главное дело, сыроварню открыть. У нас удой нынче был две восемьсот с головы. Сам видел, какие луга. Молоко везти невозможно - прокиснет. И лес нам самим тоже не дело разделывать. На первых порах - никуда не деваешься, а как дальше селиться начнут - так нужно вперворядь лесопилку. Прямо сейчас бы. Чтобы загодя пилить и сушить Я всё это каждому в районе втолковывала и тебе говорю. Раз ты тут был, объясняй теперь, пропагандируй. Чтобы вся наша география государству на службу пошла.