Об искренности в литературе - [17]

Ну я, конечно, с ними торговаться не стал. Остановил комбайн, спас шестнадцать гектаров. И ровно через день меня - на бюро. За своеволие, за поощрение рваческих настроений отсталой части колхозников, а главное - за недооценку комбайна. В тот момент другие колхозы комбайны плохо использовали, и надо было ударить по мне для профилактики. Не скажу, чтобы райком хотел меня съесть, а важно было напечатать в газете, что, мол, дело о виновном в простое комбайна передано в прокуратуру. Ну, прокурору, конечно, пришлось допросить меня, как полагается, взять подписку о невыезде и всякое прочее.

Проходит полтора месяца, выпал снежок, и в районе у нас боевая тревога под снегом осталась картошка! Велят мне забрать других слесарей мастерской, подкидывают ещё четырёх машинисток и - дуй, убирай.

Мы едем в колхоз, а колхозницы едут той же дорогой навстречу, к нам на базар...

Ну, ладно. Начали мы копать, копаем сутки, вторые, а посмотришь, что накопали, - одна чепуха. Машинистки мои ещё засветло валятся, не могут спины разогнуть, а утрами два часа поднимаются. Вижу я - так дело не выйдет, пропадёт вся картошка. Не могу это выдержать. Собираю колхозниц, делаю им предложение: чтобы каждый шестой мешок накопали себе и чтобы через неделю в земле ничего не осталось. И что же вы думаете? Копали таким переплановым темпом, что на пятые сутки я уже снимал замок со своей мастерской.

И что после того? После того меня опять на райком. Одни секретарь говорит, что внесение чуждых методов в колхозное дело, а другой - за меня. А приезжий обкомовец слушал, слушал и говорит им: "Я, товарищи, не понимаю: тот ли виноват, кто неправильным методом спас весь картофель, или те, кто правильным методом оставили картошку под снегом".

Я тогда обкомовцу и говорю: "Я и вообще-то неправильный, я уголовный, с меня подписка о невыезде взята".

Прокурор покраснел. "Что вы, что вы, я ваше дело давно прекратил". И на другой же день вызвал для официального уведомления.

Вот как бывает ещё иной раз!..

От нарсудьи:

Говорят, что судья подчиняется только закону. Да, это так. Но иногда это, к сожалению, так. Иногда жизнь разноречит с законом, закон делается препоной правильному устроению жизни. Тогда кто-то страдает, и заодно - моя совесть.

Я рассматривал дело об обмене жилплощади. Учитель с семьей в шесть человек жил на девятнадцати метрах... Старичок-пенсионер со своей старушкой занимал две смежные комнаты в сорок два метра... Они хотели между собой меняться. Казалось бы, такое желание можно только приветствовать. Оно отвечало логике, здравому смыслу и духу нашей жилищной политики. Но, увы, оно не отвечало формуле о "неравноценности площади, заставляющей подозревать переуступку из корысти"...

Да, вполне вероятно, что учитель, в семье которого работали трос и хорош был достаток, что-то приплачивал старичкам за излишек. Такие предположения в делах об обмене всегда возникают, но никто никогда не может их доказать. Но разве они важны и решающи?!

Важной и существенной была в данном случае достигавшаяся обменом справедливость распределения площади. В самом деле: зачем старичкам сорок два метра, которые им трудно прибирать и оплачивать?! И каково живётся семье, где одна дочь привела к себе за занавесочку мужа, вторая - студентка музтехникума - должна звучно готовить уроки, глава семьи проверяет вечерами тетради, его семидесятилетняя мать прикована болезнью к кровати, а зять чертит до двух часов ночи...

Разве могли быть какие-нибудь сомнения в том, что коммунальный отдел обязан был сейчас же разрешить этот обмен, отнюдь не доводя спор до суда! При разбирательстве дела в зале сидело человек сорок народа, и их настроение, их сочувствие было столь же недвусмысленно ясным, как и моё.

Но представитель горсовета настаивал на отказе в обмене. Он изобличал в истцах спекулянтов жилплощадью. Он был равнодушен к тому, что один из "спекулянтов" проработал 37 лет на железной дороге, а второй четверть века учительствует. Представитель горсовета ссылался на пресловутую "неравноценность жилплощади", хотя не мог не понимать, что равноценные площади никому вовсе и не нужно менять... Он опирался на свои крепкие запретные правила, не желая увидеть,что по сути своей они давно уже устарели.

В самом деле - кому нужны недовольство и муки учителя? Кому нужно, чтобы старичок оставался в двух комнатах, кстати, не изолированных и не подлежащих изъятию? Кому нужно, чтобы учителю или зятю его государство должно было предоставить со временем жильё в новостройке за счёт других, тоже тесно живущих людей? Ведь всё это ни с чем не сообразно, нелепо...

И вот я ушёл в совещательную. Оба нарзаседателя стояли за безоговорочное удовлетворение иска, а я... я думал о кассационной коллегии, о возможных подозрениях в пристрастии, о столкновении с районными властями, о десятках вещей, связанных с "незаконным" решением. И, решившись в данном случае благоустроить жизнь советских людей, вместо того чтобы ей помешать, я чувствовал себя смельчаком и героем.

И как часто приходятся мне по различным делам геройствовать там, где я выполняю лишь веления совести! Посидите у нас в зале недельку - и вы убедитесь.